— Очень мне нужно дразнить такую дурацкую тварь, — проворчал Нгарроба. Рукой в перчатке он повернул краник внизу шлема и, поймав губами выдвинувшуюся трубку, хлебнул глоток коньяку. — Вы же знаете, что у этой махины мозга на самую крошку. Но, с другой стороны, всему миру известно и это напечатано в трудах всех семи предыдущих экспедиций на Венеру, — что тавтолоны никогда не нападают на человека.
— Возможно, этот тавтолон не читал научных трудов земных экспедиций, заметил Гарги. — Они ему просто не попадались.
— Что же все-таки произошло? — мягко, но настойчиво напомнил Сун Лин.
Нгарроба встал и сделал машинальное движение рукой, как если бы хотел вытереть пот на лбу. Он бросил взгляд на неподвижное тело рыжего чудовища.
— Подхожу я к озеру, — начал он. — Самое обыкновенное озеро. И вижу картину, типичную для этой планеты, во всяком случае для той ее части, которая исследована. Из воды на разных расстояниях от берега торчат бутоны знаменитой гигантской лилии Венеры и среди них две или три головы этих тварей (положительно, африканец не в состоянии был произнести биологическое название тавтолона). Вы же знаете, что эти шагающие экскаваторы свободно шляются по болотам, а любимое их занятие сидеть на дне озера, высунув наружу свою глупую башку. Такие, можно сказать, громадины, а питаются всякой мелочью — ракушками, жуками и прочей дрянью.
— Говорите спасибо, что они не едят путешественников, — заметил Карбышев. — И вообще не так уж плохо, что здесь не водится ни гигантских крокодилов, ни саблезубых тигров, ни других крупных хищников.
— Да, конечно. Но оказывается, что и пожиратели ракушек могут быть опасны. Так же как, например, сошедший с ума трактор.
— Дальше, — терпеливо заметил Сун Лин.
— Я спокойно смотрю на эту картину. Вдруг вижу, прямо надо мной возникает голова этой милой крошки, кусты начинают раздвигаться под напором ее туловища. Я-то читал труды всех семи экспедиций на Венеру и отлично знал, что тавтолоны, — ученый впервые выговорил это слово, — самые безобидные существа на свете. Поэтому я, не задумываясь, отошел шагов на двадцать в сторону — как раз подвернулось чистое место — и продолжал вести наблюдения. Но тут красавица, — Нгарроба окончательно успокоился, соблаговолила взглянуть вниз со своей четырехэтажной вышины и бросилась на меня, словно я червяк или улитка.
— Эта пасть, — покачал головой Карбышев, — не способна схватить такого мужчину, как вы, даже если бы тавтолон и принял вас за подходящую закуску.
