Теперь уже задумался Гопкинс. В администрации президента, до того, как стать министром торговли, он занимался рабочими местами. Весь великий кризис он только и делал, что искал, куда пристроить американский народ, чтобы он мог прокормить себя и свои семьи. Правые, даже из его «родной» Демократической партии, давно прозвали его самого коммунистом. Нет, у него действительно левые взгляды, но не настолько же… А если?… Впрочем, Фрэнку виднее.
— А если Советы знают что-то про север, чего не знаем мы? — озвучил Гопкинс свои мысли. — Это вполне вероятно — ведь мы еще не закончили проект «Манхеттен», а по всем данным наших аналитиков. успехи русских в последние несколько лет связаны именно с…
— Да, я понял тебя, Гарри, — перебил друга Рузвельт, — но у нас нет особого выбора — эти предложения Сталина слишком хороши, чтобы от них отказаться…
Неожиданно советник расхохотался:
— Видишь ли, Фрэнк… Только что пришло в голову… Вполне может быть еще одно объяснение желанию Сталина получить в свои руки весь север американского континента: просто тщеславие. Ведь оккупировать Гренландию русским теперь труда не составит, а значит, Ледовитый океан станет «карманным русским океаном»…
Президент тоже засмеялся:
— Да, Гарри, объяснение ничем не хуже прочих… Ха- ха… Все может быть… Кстати, на оккупацию Гренландии они не пойдут. Зачем? У Советов отличные отношения с Данией. Выкупят этот холодный остров у королевства. Вот только… Откуда у них столько золота?
* * *
— Коля, ну ты же пилот! Мы ведь даже думаем не как все.
— Что значит не как все? — на лице моего ведомого было удивление.
— Ну, — теперь уже я задумался, — например. Что ты делаешь, когда нужно лететь выше?
— Как что? Капот приподнимаю.
— Вот. А давай спросим кого-нибудь, — я огляделся. Официантка Настенька с довольной улыбкой о чем- то беседовала со старшим лейтенантом Олегом Таругиным, техником второй эскадрильи. Отличный, знающий специалист. Но ба-а-абник! Надо спасать девушку.
— Настенька, подойди к нам, пожалуйста.
Официантка тут же подбежала к нашему столику, оставив разочарованного Таругина.
— Добавки, товарищ подполковник?
— Нет, Настя, садись, — я пододвинул стул.
Девушка аккуратно, бочком, пристроилась на сиденье, немного настороженно поглядывая на нас.
— Вот представь, Настенька, что ты летишь на самолете и управляешь им.
— Я? — в глазах девушки были испуг и удивление. На самолете она еще ни разу в жизни не летала. Мне даже пришлось погладить ее по руке, чтобы чуть-чуть успокоить.
