- Мне уже капитана дали, - вдруг просветлел он лицом.
Не успел я рассказать жене, как космонавт-иудей должен вести себя в субботу, - звонок. Незнакомый голос сделал действительность до неприятности разнообразной:
- Михаил? Вас беспокоят из ФСБ.
- Простите, откуда?
- Из Федеральной Службы Безопасности. Я - коллега Клима, старший лейтенант Подлисный. Знаете, сейчас нас не интересует сионизм, только криминальные дела - евреев, русских, всех. Я сижу на связях Ближнего Востока... Не хотели бы вы рассказывать нам, о чем в синагоге говорят, какие впечатления у тех, кто приехал из Израиля?
- Не хотел бы, - с иголками под кожей ответил я.
Как человек разумный понимаю, что без тайных источников информации не обходится ни одно государство, однако оставшееся от советской жизни презрение к информаторам... Тяжело, в общем. Я хотел рассказать все Нинико, но язык словно провалился внутрь горла.
Жена посмотрела на меня. Еще раз посмотрела. И смотрела, и смотрела. Ее глаза - в кавычках словно. Не морщины еще, а кавычки... милые. Потом вскочила - одни глаза! "Миша, что за предложение ты получил?" Вот, сказал я, быстро работают в ФСБ: только успел до дому дойти, а они уже решили, что я буду их сигнализатором.
И тут раздался опять звонок, другой незнакомый голос:
- Михаил Иванович, вы будете иврит преподавать?
- Да.
- Ваши ученики для чего его учат - чтобы в Израиль переехать?
- Угу.
- Так не с котомками же они туда поедут? Я торгую очень хорошими чемоданами швейцарского производства! Ваш процент будет пять.
Я отказался и положил трубку, а жена заметила:
- ФСБ работает быстро, но некоторые коммерсанты не отстают...
Пятница. Половичковая кипа на моей голове. Сторож Александр Вольфович Сендерецкий, ходячий кряж такой, радостно кинулся мне навстречу:
- Наконец-то нас будет трое! А то опенисели (слово было другое). Увидев оторопь в моем взгляде, он сказал: - Это я с русского на военный перешел, простите! В армии ведь матом не ругаются, а разговаривают. Ушел в отставку - должность генеральскую давали, а чин по-прежнему подполковника. И, думаю, вы даже не спросите, почему, Михаил Иванович, видя мой мясистый нос. Ну и х... им в затылок!
Затем он показал мне всю микровселенную сторожа. В каждой комнате стояла своя невидимая вода: в комнате охраны - что-то сторожевое, в читальном зале - тишина перед заплывом в даль узнавания, в молельном зале ощущение того, что остались наслоившиеся отпечатки присутствий, трепетов. А на кухне реяли уютные запахи: женщины взбадривали пищу то ли корицей, то ли гвоздикой - в общем, небесное и земное сплавлялись в воздухе нерушимо. Александр еще протянул мне "Черновик записей сторожей", большей частью исписанный его прекрасным почерком, где буквы стояли в строю, как солдаты: "А здесь нужно отмечать, когда повара уходят и приходят".
