— Широбоков Егор... Ильич теперь за старшего у нас, — ответила бабка, поглядев на меня вкось, не подымая лица.
На другом конце деревни я приметил мальчонку лет четырнадцати. Был он курнос, конопат, с зелеными девчоночьими глазами. Но уж больно строгим показался он мне, хотя и занимался интересным для его возраста делом. Потоптавшись около минометчика, который протирал на завалинке ствол боевого оружия, подросток с разрешения бойца взвалил, на плечи девятнадцатикилограммовую плиту и прошелся с ней по двору.
Я пристыдил минометчика:
— Чего позволяешь пацану такое поднимать? Не по летам ему...
Минометчик смерил меня изучающим взглядом через плечо и продолжал шуровать тряпкой.
Подросток бережно прислонил плиту к завалинке и отозвался на мои слова:
— Мне — что! Я только попробовал. Батяня от Волги до Днепра такую нес. Может, и дальше придется...
— Ну каково нам, солдатам? — не удержался я.
— Тяжело ему, — вздохнул паренек. И тут же добавил: — Только бы немца пересилили да домой вернулся. Мы с маманей тут ему вволю отдохнуть дадим. Хоть до самой старости пусть ничего не делает, все сами поработаем.
И тут я обратил внимание на руки паренька: черные кисти, потрескавшиеся ладони. Сам приземистый, в росточек не выбился, лицо детское, в веснушках, а руки с солдатскую лопату! Руки эти были словно чужими у него.
Паренек перехватил мой взгляд и машинально стал нащупывать карманы. Но карманы штанишек уже не могли вместить его трудовых ладоней.
Узнав, что я ищу бригадира, паренек сказал просто:
— Широбоков Егор — вот он я... Егором Ильичом меня теперь зовут.
Заметив мое изумление, он так же невозмутимо разъяснил:
— Чего мне врать-то? Чай не по своей воле. Всем селом избрали. Да и мужиков у нас не осталось больше. Был дед Герасим — на кладбище свезли. Немцы его перед вашим приходом порешили...
— Упряжку надо, товарищ бригадир, — через силу проговорил я, чувствуя, что влип в некрасивую историю.
— Лошадок? — Егор Ильич даже подался мне навстречу, обрадовавшись. Однако, когда разобрался, что к чему, невесело заулыбался. — Нема лошадей, ни одной...
Мне показалось, что глаза бригадира блеснули вприщур, насмешливо.
— А пашете на чем?..
И тут я поперхнулся. С огородов донесся нестройный бабий галдеж. По артельному полю в сторону деревни шли бурлаки. Перехлестнувшись лямками, подбадривая себя охрипшими голосами, горько подтрунивая друг над дружкой, женщины тащила по полю плуг. Бугристая пашня кое-где уже взялась корочкой. Порыв ветра срывал верхний слой земли и кидал пылью в посеревшие лица женщин, затрудняя дыхание...
