Я поднялся. Я пригладил рукой волосы и, шагнув вперед, взялся за массивную, медного вида дверную ручку.
Кабинет шефа был не очень большой, но хорошо приспособлен для рабочих встреч. Плотные шторы, притемняющие мягкий, и так уже ослабленный густыми кронами старых лип уличный свет. Старорежимный, наверное, дубовый стол с такими же стульями и неожиданно мягкий, толстый, почти домашний ковер на полу. И слабо доносящийся с улицы гул большого города. Наше управление, располагалось в относительно новом здании, тяжело раскорячившемся на стыке Большой и Малой Покровских. Эта некогда тихая и зеленая улица в самом центре города, стала теперь шумной, пыльной. Постоянно задыхающейся от обилия автомашин. Отсюда и постоянный шумовой фон. Даже в генеральском кабинете.
Данилов наконец-то обратил на меня свой взор. Пора было докладывать и, я уже открыл рот для стандартной фразы о прибытии такого-то по приказу того-то, но не успел.
— Проходи Сергей и присаживайся, — сказал шеф, одевая пиджак.
Несмотря на почти тропическую жару, стоящую за окнами, в кабинете было довольно прохладно.
— Да не туда, поближе.
Шеф вышел из — за стола.
— Вот сюда, — показал он на кожаный диван и пару кресел в углу кабинета. — И я с тобой присяду. Тут как будто меньше дует, — шеф недовольно покосился на щель кондиционера.
— Никак не отрегулируют, — пожаловался он. — А у тебя как?
Я вспомнил свой 426 кабинет, этажом выше этого и в другом крыле здания. Усмехнулся про себя и непринужденно ответил:
— Почти так же Василий Петрович. Работа идет, вентилятор дует. Все нормально.
Все-таки умел шеф успокоить нервных сотрудников.
— Ну и ладненько, — генерал откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая меня из-под косматых седых бровей.
Потом спросил:
— Как продвигается дело Казимирова?
Мне сразу стало скучно. Это была больная тема. Так называемое дело Казимирова я вел уже несколько месяцев. Если быть точнее с мая этого года. Ничего интересного в нем не было, и относился я к нему соответственно.
«Начинается», — подумал я тоскливо и, что бы хоть как-то собраться с мыслями, сделал попытку встать для доклада, однако моя уловка была пресечена в корне. Василий Петрович мягко удержал меня, положив свою лопатообразную ладонь мне на колено:
— Сидя сынок, сидя. Мы с тобой не на коллегии…
— Казимиров еще в больнице, товарищ генерал, врачи к нему не пускают. Соответственно и объяснить ничего не может. Неизвестно, что видел так сказать первоисточник. Поэтому пока прорабатываю параллельные версии. Похвастаться нечем.
