— Что ты делаешь? — спросил его Ферберн с сердцем.
— Ничего, весло зарылось, — отвечал Джилькс.
— То есть ты его нарочно зарыл?
— Вовсе не нарочно. Невозможно грести с таким рулевым: лодка то и дело вертится,
— Вздор! Риддель правит как следует…
— Это ты говоришь, потому что сидишь ближе к корме, а попробуй-ка сесть на мое место, так и почувствуешь, как он правит…
— Во всяком случае, он правит добросовестно, а не выделывает исподтишка разные штуки и не сваливает их на других…
— И я ничего ни на кого не сваливаю…
— Лжешь!
— Ты сам лжешь!
— Берегись, Джилькс! — сказал Ферберн, выведенный из терпения.
— Чего мне беречься? Уж не тебя ли? — не унимался Джилькс.
Ферберн не удостоил его ответом.
— На воду! — скомандовал он гребцам, и шлюпка тронулась.
Этот короткий разговор слышали только сидевшие в лодке, но бывшие на берегу уловили его смысл по гневным взглядам и жестам говоривших.
— Браво! Директорские перессорились! — крикнул кто-то.
Толпа ответила ему веселым смехом.
Предостережение Ферберна пропало даром. Джилькс еще раз зарыл в воду свое весло, и на этот раз лодку так тряхнуло, что гребцы чуть не попадали с лавок. Ферберн не произнес ни звука, но лицо его пылало гневом. Риддель старался удержать надлежащий курс, ходя это было трудно. Наконец злополучное упражнение в гребле кончилось. Шлюпка подошла к пристани, и команда вышла на берег. Джилькс, так же как и все остальные, ждал, что Ферберн заговорит о случившемся. Ферберн и заговорил, хотя совершенно не так, как думал Джилькс.
— Приготовьте для меня двухвеселку к пяти часам, — сказал он, обращаясь к сторожу, и вслед за тем спросил Ридделя: — Поедешь ты с нами после обеда? Мы с Кроссфильдом будем грести, а ты — править.
— С кем? С Кроссфильдом? — переспросил с удивлением Котс.
— Да, я хочу подготовить его в загребные для нашей шлюпки, — отвечал Ферберн.
— Ты хочешь сказать, что намерен исключить меня из команды? — воскликнул Джилькс, тут только смекнув, куда клонится дело.
— Именно, — ответил Ферберн холодно.
— За что?
— Ты сам знаешь, за что…
И, взяв под руку Ридделя, Ферберн пошел с ним к школе.
Джилькс сжал кулаки и хотел было броситься на Ферберна, но удержался. Он пошел следом за ним и Ридделем, бормоча, что он этого так не оставит, что он ему отплатит, и так далее. Со стороны Джилькса такого рода угрозы были не редкостью, и никто их не боялся.
Решение Ферберна было одобрено почти всем отделением, в особенности теми, кто был свидетелем ссоры. Немногие находили, что Джилькса можно было извинить на первый раз, но большинство было того мнения, что раз гребец зарывает весло во время практики, он может сделать это и во время гонок и что подвергать себя такому риску не следует. Что касается нападок Джилькса на Ридделя за плохое будто бы управление рулем, то все понимавшие дело знали, что нападки были несправедливы. А Ридделя они нимало не задели.
