— Чёрт знает что! — испуганно прошептал дядя Кузьма. — Да кто она такая? Чего натворила?
— В охранном отделении всё про неё известно. Дочка сельского учителя. Гимназию кончила, в Москве на женских курсах училась. За студента замуж вышла. И оба они у полиции на примете были, — этот самый агент к ним и приставлен был следить. Социалисты оба, большевики, царю враги. А в девятьсот пятом году, в декабре, как вооружённое восстание было, и в ихней квартире восставшие засели. На Пресне. Полиция ворвалась, — оказали вооружённое сопротивление. Мужа её ранили. А она в суматохе скрылась. Как сквозь землю провалилась! А потом уж охранке стало известно, что под чужим паспортом за границу удрала.
— А муж?
— А муж в тюремной больнице и помер. Шут её знает, когда она в Россию вернулась. Да, как видите, не унялась, снова за прежнее! Есть подозрение, что прокламации она и составляет. А прокламации, ваше степенство, самого возмутительного содержания. Вот не угодно ли послушать, у меня с собой одна. «Товарищи, — начал медленно читать становой, — царь и помещики думают, что раздавили революцию в 1905 году, но она жива, товарищи! Рабочий класс снова поднимает голову и зовёт с собой и крестьян! Долой кровавое царское правительство! Долой капиталистов и помещиков!» Как вам нравится, а?
— Чёрт знает что!..
— То-то и оно, ваше степенство! А как вы теперь докажете, что не знали, кто она такая? А за укрывательство государственной преступницы по головке не погладят.
— Да я что, враг себе, что ли? Откуда я мог знать?.. Да я её и брать не хотел, — жена настояла. Причёсывать, видишь ли, умеет!
— Ваше степенство, — перебил его становой, — время дорого, я и так у вас засиделся.
— Что же делать-то, а?..
— Слушайте внимательно!.. — Становой понизил голос. — Нынче ночью в тайной типографии засаду устроим…
— Нашли?
— Нашли. Питерский охранник и нашёл. В подвале дома. На главной улице. Нюх у подлеца, как у собаки. Пока что только двоих крамольников удалось взять. Завтра воскресенье. По воскресеньям, ясно, они прокламации и печатают. А от вас одно требуется: завтра Машку в город не пускайте. Её ждать будут. Ясно?..
— Как же я её не пущу? Завтра её день. Ещё догадается…
— Нет, ваше степенство, нельзя, чтобы догадалась. Придумайте что хотите, а меня не выдайте! Помните: я ничего вам не говорил! Дальше-с! Дело уже не в моих руках, а действуем по распоряжению исправника. Не знаю, может, уже нынче ночью к вам с обыском и арестовать её пошлёт, а вернее, что завтра… Работы у нас сейчас — хоть завались… А чтоб вам неприятностей не было, дело обернём так, будто вы мне заявили, что у вас ценные вещи пропали, и будто я при обыске их нашёл у неё…
