— Спасибо, дядя, — робко прошептал Ваня и опустил глаза.
— То-то! Расширяю я завод. Не хватает мне в деревне рабочих, из города ещё привезу. Вот для них барак и строю. В пятницу праздник, освящать будем, на молебен поедешь со мной.
— Хорошо дядя, — сказал Ваня, хотя ему совсем не хотелось ехать.
После обеда, когда Маша причёсывала Адель Львовну, та сердито говорила стоявшему перед ней Ване:
— Ну вот, «молодой хозяин», поедешь свою собственность смотреть. А я уж тут никто. Обо мне и речи нет! Одеваю, учу уму-разуму, — а что я от этого мальчишки вижу? Весь в дядюшку! Мужики они мужиками и останутся, как ни учи! Господи, какая я несчастная!
Ваня стоял, до крови закусив губу и опустив глаза. А Маша тихо сказала:
— Вы меня простите, барыня, если я спрошу… Вы же знали, за кого замуж идёте?
— А что мне было делать?! — Адель Львовна резко повернулась к Маше, и волосы её рассыпались из Машиных рук. — Как ты не понимаешь?! Впрочем, где тебе понять! Умер отец, и оказалось долгов у него больше, чем стоит и это имение, и дом в городе. Что же, мне по миру идти? Кузьма Кузьмич и дом, и имение выкупил. Теперь всё его, а не моё. Разве я этого ожидала… А что бы ты делала на моём месте? Ну, чего молчишь? А, Маша! Что?
— Работать бы стала, барыня, а за немилого бы не пошла, — спокойно ответила Маша, снова принимаясь за причёску.
— Ну вот! — раздражённо сказала Адель Львовна. — Я же говорю: где тебе, мужичке, это понять! Ты не привыкла жить в роскоши, а я… Причёсывай!
— Извините, барыня, если не так сказала, — с едва уловимой усмешкой прошептала Маша.
— А ты чего здесь торчишь, «молодой хозяин»? — со слезами в голосе заговорила Адель Львовна. — Как вы оба мне надоели! — И она расплакалась.
* * *
В пятницу утром, когда Ваня уже собрался спуститься вниз, чтобы ехать с дядей на завод, в его комнату быстро вошла Маша.
— Ваня, — заговорила она спеша, — я тоже просилась на молебен. Не отпустили… Ваня, исполнишь мою просьбу?
— Конечно! А что?
— Будешь завод осматривать, зайди в старый барак… только чтобы дядя не знал… Найди там рабочего Семёна Петрова; это тётин крестник. Спроси его, не знает ли он, как здоровье моей тёти… Сделаешь, Ваня?
— Непременно! Как-нибудь да удеру от дяди!
— Ох, не хватились бы там! — и Маша быстро выскользнула из комнаты.
Ваня глядел ей вслед. Впервые видел он Машу такой встревоженной; да, тётя… что за тётя? В последнее воскресенье Маша вернулась какая-то странная… Во что бы то ни стало надо попасть в старый барак!
