Кто-то спросил: букву Ё писать?
- "Ё" введено недавно, - важно сказал Егор, - Карамзиным. А духи тонкие сущности и с трудом воспринимают все новое. Сами посудите, они же тысячи лет живут.
В воздухе носилось тайное смятение. Конечно, все тут были такие смелые - бросили вызов опостылевшему материализму, который на каждом шагу вбивают в школе. Но в то же время всем хотелось надежности и уверенности. Они еще не понимали, что чудо составляет одно целое с надеждой, а не с надежностью. Да и кто способен понять это в юности?!
Только расслабили пальцы и дотронулись до перевернутого блюдечка, оно заскользило, как будто обрадовалось прикосновению. И побежало от буквы к букве. Лидия почувствовала мгновенный ожог изнутри. Втайне она надеялась, что все это шутки.
- Неосознанные акты идеомоторики, - бормотал Боря Черепанов, отчаянно скрывая нотки беспомощности в голосе, - Подсознательные... психические... процессы.
Не обращая внимания на эти научные заклинания, блюдечко еще быстрее заскользило по алфавиту, делая короткие остановки.
- Это все можно объяснить материалистически, - продолжал Боря.
- Тише, - цыкнул Егор. - Оно обидится.
Всех охватило состояние колючей нервности.
Наконец, блюдечко выдохлось и замерло. Лидия прочла: "Уберите этого здоровилу".
Здоровилой был только один Володя, телохранитель Егора. Но он начал возмущаться: сижу, никому не мешаю, добросовестно участвую в этой... цепи индукторов.
- Вол, быстро в другую комнату или на кухню! - запаниковал Егор. Духи, они обидчивые и гордые.
Точно: четверть часа блюдечко не двигалось, хотя Володя ушел на кухню.
Потом замелькали: Б - Л - Я. Получалось что-то неприличное. Ничего, успокаивал Егор, они иногда ругаются.
- Пора спрашивать, как его зовут, - скомандовал Егор.
Оказалось: Айосья.
- Алла, пиши! Ему четыре тысячи лет. Нет, четыре тысячи и триста лет! Молодой, - тут Егор огорчение выразил на своем лепестковом лице. - Но выжмем из него все нужные сведения.
- А не вызвать ли нам Пушкина? - спросила Лидия.
- Нет, лучше Сталина! - предложил Боря.
- Сколько мне осталось жить? - вдруг громко спросил Егор.
Все замолчали, защищаясь от смысла вопроса. На секунду как бы всех убило. Очнувшись через мгновение, они замахали на Егора свободными от блюдечка руками. Посыпались какие-то вялые, желто-серые слова:
- Ну, ты даешь...
- Куда хватанул...
Егор успокоился, расслабившись лицом, когда Айосья выдал: "Погибнешь в сорок пять, а умрешь в пятьдесят". От щедрой бездны времени даже голова закружилась. А у Лидии появилось чувство, что предсказанный срок высвечивается какой-то грязной убогостью. Куцым обрывком ликующего блаженства бессмертия...
