В воскресенье в доме Лессингов привычный ход вещей нарушился. Редкие солнечные лучи медового цвета с трудом пробивались сквозь неподвижные облака пыли. Джордж Лессинг был всем недоволен, брюзглив и рассеян, а Клэр — настороженна, но снисходительна и доброжелательна. Их дочка Кларисса мирно играла.
Утро проходило в безделье и бесцельной домашней суете. Позавтракав, они утонули в ворохе воскресных газет, и их внимание было полностью поглощено политическими событиями выходных дней, театральной жизнью, сплетнями, преступлениями, литературными дискуссиями. Клэр произносила время от времени:
— Надо бы сводить Клариссу в парк.
Лессинг лениво соглашался:
— Да, не мешало бы.
Посуда после завтрака осталась немытой, потому что горничная-австрийка, которая обычно возилась на кухне или с вежливой улыбкой принимала пациентов Лессинга, не работала по воскресеньям. Но она припасла в погребе холодный пирог с почками, и поэтому голова Клэр не была обременена проблемами кулинарии. В пепельнице тихо тлел брошенный окурок, становилось душно. Никто не произносил обидных слов, не размахивал в злости руками, и струйка голубого клубящегося дыма беспрепятственно поднималась кверху и растворялась в воздухе. Клэр с самым безмятежным видом отложила «Санди экспресс» и взяла «Обсервер», и Лессинг подумал: утром, без макияжа, ее черты кажутся более благородными, а голос звучит прямо-таки приятно, когда она не кричит.
Неожиданно зазвонил телефон, но каждый из них безучастно сидел и ждал, пока другой встанет и поднимет трубку. Лессинг сдался первым.
— Междугородный, — произнес он.
— Наверное, это твоя мама, — сказала Клэр.
Он взял трубку:
— Да, это Джордж. Ты не узнаешь мой голос? Это Генриетта, — пояснил он, обращаясь к Клэр.
— Так я и думала, — отозвалась она.
— Что?
— Что случилось? — спросила Клэр.
— Тише! Да, я тебя прекрасно слышу. Продолжай… Расскажи мне все по порядку, и, если доктор еще у вас, я хочу с ним поговорить.
Отложив газеты, Клэр прислушивалась к доносившимся до нее обрывкам разговора Лессинга с сестрой, но он ограничивался короткими и резкими вопросами, по которым невозможно было догадаться, что за происшествие случилось в доме в Шрусбери. Потом он взял сигарету и сказал:
— Сестра вызовет врача по телефону.
— Но что случилось?
— Утром мама упала с лестницы и сломала ногу. Перелом шейки правого бедра.
— Так я и знала! Как только зазвонил телефон, я сразу подумала, что это тебе из дому…
