– Проклятье! Человек не может спокойно ходить в собственном доме!
Наверху главный мастер остановил работы и поклонился ему.
– Просим прощения за беспокойство, ваша милость.
Когда Филипп поднял голову, сверху свалился небольшой кусочек штукатурки и попал ему прямо в лоб. Смахнув его со лба, Филипп сердито крикнул:
– Где герцогиня?
Работник протянул руку по направлению к террасе.
– Кажется, она где-то там, ваша милость.
Окончательно разозленный, Филипп с трудом пробрался через путаницу столбов, поддерживающих помост, и наконец выскочил на террасу. Через стекло он увидел жену, копающуюся в рулонах тканей, беспорядочной грудой наваленных в повозке. Двое торговцев с удовольствием разглядывали ее колышущуюся нижнюю юбку и обтянутые чулками лодыжки.
Филипп вскипел от негодования. Можно подумать, она не слышала его упреков. Эта женщина безнадежна. Она не понимает своего положения!
Мощным ударом кулака он высадил дверь террасы, вдребезги разбив стекло, и бросился к повозке.
Торговцы торопливо отскочили в сторону, Филипп скатился с террасы и схватил в охапку свою изумленную жену.
– Филипп! Что случилось?
Ничего не ответив, он поставил ее на ноги и, повернувшись к побледневшим торговцам, с холодным спокойствием сказал:
– Как вы смели так небрежно показывать герцогине свои товары? Сейчас же убирайтесь отсюда. И если любой из вас будет болтать об этом недостойном случае, я убью его. Все ясно?
Торопливо кланяясь, старший из двух толкнул второго на сиденье повозки, прыгнул к нему, уселся рядом и огрел кнутом лошадей. Повозка бешено загрохотала, огибая дом.
Энни стояла, положив руки на бедра. Он что, спятил?
– Силы небесные! Что я такого сделала? Всего-навсего подбирала ткань для занавесей в вашей библиотеке, подходящую по цвету к ковру. Теперь придется посылать в Париж за другим торговцем. На это уйдет не один день.
Филипп еле удержался от потока ругани.
– Это неважно. Очевидно, вы не понимаете главного.
Энни видела, что он изо всех сил пытается успокоиться.
– Это моя библиотека, и вы возились с ней вполне достаточно. Мне не нужны никакие занавеси.
Энни терпеливо объяснила:
– Там должны быть занавеси, без них зимой в комнате будет холодно, как в могиле.
Несколько садовников, пропалывающих поблизости газон, стали работать медленнее, явно прислушиваясь к разговору.
Филипп прорычал сквозь зубы:
– Мадам, вы столь же неугомонны, сколь и настойчивы, но еще больше упрямы. Я не буду стоять здесь перед слугами и спорить с вами.
