– Никто не просит стрелять по ним. Просто перекройте им путь, чтобы они не смогли помешать отступлению! Если вы поторопитесь, никто не пострадает.
Он взглянул на своих людей, потом на принцессу.
– Но…
– Нерешительность будет стоить Франции крови ее лучших людей! Поверните пушки! Сейчас, пока еще не поздно! Франция погибнет у ваших ног из-за вашего бездействия! Это – минута вашего величия! Не будьте трусами!
После секундной тишины один из канониров закричал:
– Она права! Разворачивайте пушки! – Его команда начала сдвигать жерло пушки.
Великая Мадемуазель размахивала клинком.
– Вот это – настоящие патриоты Франции. Удачи вам, солдаты! У кого еще хватит мужества?
Один за другим орудийные расчеты поворачивали стволы пушек и заряжали их.
Принцесса поманила пальцем мальчишку лет четырнадцати.
– Эй, мальчик! Подойди сюда!
Мальчик с трепетом приблизился.
– Ступай к моей карете, которая стоит возле крепости. Скажи моим людям, чтобы они немедленно отправили донесение монсеньору принцу о том, что мы делаем. Поспеши!
– Да, ваше высочество. – В мгновение ока он помчался вниз.
Принцесса вновь повернулась к солдатам. С фитилями наготове, они направили стволы пушек на поляну, расположенную на пути продвижения Тюренна. Ее голос, пронзительный, как крик мифической гарпии, перекрыл шум боя:
– А теперь – огонь! Во имя Франции и нашего короля!
Первые орудия пробудились к жизни, стены под ногами задрожали. Следующий залп, казалось, разрушит бруствер. Зажав уши, со звоном в голове, Энни отшатнулась, а Великая Мадемуазель по-прежнему стояла твердо со шпагой, простертой в направлении продвигающейся вперед кавалерии, как героическая фигура на носу корабля.
Огромные клубы пыли медленно выросли из голой земли перед войсками. Время замедлило ход. Кавалерия пока еще двигалась вперед.
Из-за звона в ушах с трудом разбирая слова, Энни услышала крик Великой Мадемуазель:
– Еще раз! Быстрее!
На этот раз разрывы легли ближе, перед шеренгами Тюренна, и Энни в ужасе наблюдала, как падают люди в передних рядах. Атака захлебнулась.
Сердце Энни сжалось. Кровь была пролита. Боже, только не кровь Филиппа, взмолилась она и тут же напомнила себе, что любой из павших – чей-то муж или сын.
В ту же секунду град стрел и пуль из мушкетов обрушился на стены крепости. Энни было видно, как войска регентства около Бастилии развернулись, чтобы остановить пушечный огонь.
Энни скорее прочитала по губам, нежели услышала слова Великой Мадемуазель:
