Она пыталась делать, как он говорил, и постепенно ее дыхание стало реже и каждый новый вдох ровнее, чем предыдущий. Когда она наконец успокоилась, он обнял ее и осторожно притянул к себе. Сарина обвила его за шею и крепко сцепила руки. Он встал на одно колено и, бережно прижимая ее к груди, положил на кровать, но и тогда она не разжала объятий.
– Я боюсь, – прошептала она. – Я боюсь оставаться здесь одна. Пожалуйста, побудьте со мною чуть-чуть.
Молча Дженсон лег рядом, чуть отстранясь, и снова обнял, но она придвинулась к нему, словно маленький зверек, ищущий защиты, и в это мгновение он понял, что пропал.
– Пожалуйста, поговорите со мной, – попросила она, зная, что его голос успокоит ее и развеет страхи.
Он перебирал в путаном сознании слова, которые были бы сейчас уместны.
– Вы знаете, что греческого царя, повелителя ветра, звали Эол? – тихо спросил он.
Она кивнула.
– Вот, а у Эола была дочь по имени Алкиона. Когда она узнала, что ее муж умер, она решила броситься в воду, чтобы не жить без него. Но боги сжалились над ними и превратили обоих в пару птиц, наделив их силой успокаивать разбушевавшееся море.
– Поэтому вы назвали корабль «Алкиона»? – спросила она.
– Именно так, – улыбнулся Дженсон, убирая с ее лба мокрую прядь.
Его прикосновение разбудило в ней чувства, которые она так старалась побороть. Его лицо было так близко, что стоило ей приподнять голову, и она сможет поцеловать его. Медленно, очень медленно она потянулась к нему. Почувствовав тепло его губ, Сарина приоткрыла рот. Эта теплота рассеяла холодный страх, окутавший ее, и воспламенила тело. Вокруг них неистовствовала стихия смерти, а в его объятиях и поцелуях в ней пробуждалась жизнь.
Дженсон снял с себя и с нее мокрую одежду, и Сарина была благодарна ему. Сейчас их тела свободны. Темнота каюты обволакивала ее, как липкий туман. Сарина выгнулась, чтобы почувствовать его тело, и в отчаянном объятии снова сцепила руки.
Он разорвал ее объятия и стал ласкать тело Сарины сначала губами, потом языком. Она вскрикнула и сжалась, пытаясь защититься от этой внезапной атаки. Но он, не обращая внимания на ее протесты, продолжал ласкать и соблазнять ее, посылая волны тепла в каждый уголок ее тела. Ноги Сарины ослабели и сами собой раздвинулись, даруя доступ к пульсирующему лону.
Она больше не сопротивлялась ощущениям, охватившим ее. Их закружил водоворот, все быстрее, все глубже, пока она не почувствовала себя туго натянутой пружиной. Головокружительная дрожь пробежала по ее телу, она взлетела и ощутила себя белой пеной на гребне самой высокой волны штормового моря. Не в силах больше переносить волшебную агонию, она жаждала избавления.
