— Ты же знаешь, где я был и что делал в тот день. Я уже говорил тебе об этом.
— В целом да. Но не в деталях — Гилберт повернулся к Стрэттону. — Собираешься куда-то, Дру?
— Да, — вставая, ответил Стрэттон. — Вряд ли необходимо мое присутствие здесь. Увидимся, Эм. Спасибо за обед.
— Сядь, пожалуйста. Я собирался заехать к тебе позже, но если я сейчас могу с тобой поговорить, то мне не надо будет трястись десять миль до твоего дома. Вы тоже садитесь, мисс Кэрил.
Послышался надменный голос Эм:
— Тебе не о чем спрашивать мою племянницу! Ее даже не было здесь, и она ничего не знает об этом деле.
— Есть по крайней мере один вопрос, на который она может ответить, — спокойно возразил Грег. — Поэтому мне бы хотелось, чтобы она осталась, — Он вновь обратился к Идену: — Ты ездил в Найроби, так?
— Да, поговорить с Джимми Друсом о «лендровере», который он собирается продавать. Мы обедали у Мутайга. Можешь спросить его, он подтвердит.
— Мы уже проверили. Уезжал ты из дома около десяти часов. Ты случайно не помнишь, все ли диванные подушки находились на месте на веранде?
— Конечно, не помню. Я даже не знаю, сколько их вообще.
— Думаю, четыре. И все они очень ярких расцветок, — сказал Грег.
— Все равно, я бы не заметил, три там подушки или даже шесть. Такие мелочи обычно никто не замечает.
— Но только не Захария, — задумался Гилберт. — Он должен это знать, но утверждает, что тоже не помнит.
— Он стареет, — тихо заметила Эмили.
— Да. Но все равно, думаю, он замечает такие подробности. Это часть его работы. И эти яркие расцветки бросаются в глаза. Поэтому, видимо, все подушки были на месте. Он бы заметил, если бы одной не хватало. Снова заговорила Эмили:
— Итак, ты думаешь, что кто-то взял подушку с веранды днем, причем маловероятно, что это был бродячий террорист из тех, которые скрываются в лесах?
— А ты? — спросил, в свою очередь, Гилберт.
— Я тоже. — Она царственно сидела в большом кресле у рояля, но сейчас вдруг на глазах сникла, уменьшилась и превратилась из энергичной, властной личности в усталую, озабоченную старушку — Конечно, ты прав. Это кто-то из домашних.
— Или кто-то, кто может открыто входить в дом, — добавил Гилберт. — Скорее всего, подушку взяли по какой-то неважной, незначительной причине. Настолько незначительной, что бравший ее совершенно об этом забыл. Поэтому, если мы узнаем, кто где находился в течение всего дня, мы поможем освежить память. Что ты делал после обеда, Иден?
