Отвернувшись, он сказал:
— Элис, миссис де Брет убита в саду перед домом Эмили. Кто-то убил ее пангой — тяжелым ножом, с помощью которого африканцы рубят деревья, режут траву. Ее обнаружила ваша тетя. Зрелище было не из приятных. Хотя она держится неплохо, но все же не в состоянии пробыть за рулем больше ста миль, чтобы привезти вас на Фламинго. Иден тоже не смог после пережитого шока. Сейчас повсюду полиция и пресса. У них у обоих трудное время. И кроме всего, похороны сегодня утром.
Виктория молчала, и он снова посмотрел на нее. При виде белого как мел лица он испытал сочувствие к девушке. Она выглядела намного моложе, чем он думал. Но ей должно быть по крайней мере года двадцать четыре, если она обручалась с Иденом до его женитьбы на Элис. Достаточно взрослая, чтобы понять чувства его жены, которая вряд ли обрадовалась новости, что бывшая невеста ее мужа будет постоянно проживать в их доме.
Элис нравилась Дру, он сожалел о ее смерти. Вспоминая ее изможденное, беззащитное лицо, испуганные глаза, он с неприязнью думал о мисс Кэрил. Ее приезд он считал вульгарным и нетактичным, если только не намеренно жестоким поступком.
Наконец Виктория заговорила, ее было едва слышно из-за шума двигателя:
— Я думала, что все закончилось. Чрезвычайное положение. Так сказала и миссис Брокас-гил. Но если до сих пор мау-мау убивают людей…
— Нет причин полагать, что это дело рук мау-мау, — коротко возразил Дру — Просто заголовки в газетах делаются более броскими при их упоминании.
— А тогда кто же?
— Бог знает. Маньяк. Или кто-то, считающий себя обиженным. Никогда не знаешь, что происходит в африканской голове. Вообще, в последнее время на Фламинго происходят странные, неприятные вещи.
— Я знала, что что-то случится, — прошептала Виктория, и опять Дру дернул головой.
— Почему вы так говорите?
— Письмо от тети Эм. Она спрашивала, смогу ли я приехать. Якобы она сильно постарела и не может обойтись без посторонней помощи, а Иден не… Она хотела, чтобы рядом был свой человек, не чужой. Знаете, моя мать была ее единственной сестрой, они любили друг друга. Но что-то странное было в манере письма. Словно ее что-то тяготило… Ну, я не знаю. Но письмо даже очень странное. Пугающее.
— Пугающее?
— Если не пугающее, то беспомощное. Она писала, что я действительно ей нужна. Очень нужна. А она всегда ко мне хорошо относилась. Мой отец не оставил нам денег, тетя Эм платила за мое образование. Поэтому я и приехала.
