Фелисия не сомневалась, что вся эта комедия с голубиным воркованием и нежными улыбками разыгрывается исключительно для Герберта. Саманта, очевидно, не считала нужным принимать в расчет то обстоятельство, что какая-то там ассистентка может с легкостью догадаться о ее истинных чувствах.
Сам Герберт Фэйрфакс тем временем отдавал краткие распоряжения насчет своего багажа.
— Я вернулся не с пустыми руками, — пояснил он Фелисии, пока они направлялись в кабинет. — И кстати, у меня есть для вас новости. Но обо всем по порядку.
Они вошли в кабинет, и вслед за ними подоспел и шофер, неся в руках четырехугольный плоский предмет, тщательно упакованный в плотную бумагу.
— Спасибо, Уильям, — сказал Герберт и указал на стол Фелисии, — положите туда.
Герберт принялся осторожно освобождать предмет от упаковки.
— Это картина? — Фелисия с любопытством наблюдала за ним.
— Не совсем, — отозвался Герберт, снимая последний слой бумаги. — Ну вот, что вы об этом скажете?
К удивлению Фелисии, это оказалась именно картина. Массивная золоченая рама была великолепна, но вот само произведение не вызывало особого восторга. На переднем плане был изображен фонтан, возле которого прогуливались дамы, разряженные по моде позапрошлого века. Чуть поодаль располагалась башня, центральную часть которой занимали несоразмерно крупные часы. Краски картины выглядели яркими и сочными, но детали были выписаны кое-как.
— По-моему, это безвкусица, — сказала Фелисия, храбро глядя в лицо своему нанимателю.
Она была готова к тому, что Герберт рассердится и упрекнет ее в невежестве. Но ведь он сам спросил, что она об этом думает. К ее удивлению, Герберт снисходительно улыбнулся и кивнул:
— Пожалуй, в чем-то с вами можно согласиться. Применительно к канонам живописи, это вовсе не шедевр. Но приглядитесь. Вы не замечаете ничего необычного?
Фелисия послушно вгляделась в картину. Она слегка наклонилась над столом, и вдруг ее брови изумленно взлетели:
— Часы идут?!
Герберт одобрительно кивнул.
— Вот вы и разгадали секрет этой вещицы, — весело произнес он. — Я приобрел ее по просьбе одного из наших клиентов, вам еще предстоит с ним познакомиться.
— А чья это работа? — осторожно поинтересовалась Фелисия.
Она не была уверена, следует ли ей как специалисту в области искусств задавать подобные вопросы. Что, если ей следует знать такие вещи, а она легкомысленно обнаруживает свое невежество?
— Одного из пражских мастеров начала восемнадцатого века, — отозвался Герберт. — К сожалению, его имя неизвестно. — Он провел рукой над стилизованными под картину часами.
