Я потёр виски руками, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и решить, наконец, как следует поступить. Но вместо того, чтобы думать связно, в голову лезли совершенно посторонние мысли. Я думал о том, что в понедельник мне надо предоставить пакет документов по последней сделке, о том, что перед тем как выйти из дома, я забыл вытащить бельё из стиральной машинки. Словом, я готов был думать о чем угодно, только не о том, как изгнать выражение напряженной боли с лица Нарин. Взглянув на женщину, которая покорно стояла рядом со мной, бессильно опустив голову мне на плечо, я почему-то подумал о своей Насте. Я вспомнил её совсем маленькой, почти целиком помещающейся на моей руке, горячей как батарея, не могущей даже кричать от слабости, и только жалко, как птенчик, разевающей рот. Мысль о дочери подействовала на меня отрезвляюще, я забеспокоился, как бы с ней чего не случилось, но вспомнил, что сам ещё вчера отвёз её к сестре и успокоился. По крайней мере, моя девочка не предоставлена сама себе, а до вечера я наверняка найду способ отсюда выбраться. Впрочем, я не был особо уверен в последнем утверждении, однако оно меня немного успокоило, и я смог твёрдо сказать Нарин:
— Сначала я помогу тебе добраться до этой твоей мельницы.
— Мельница Крихтэ, — кивнула Нарин.
— Крихтэ, — не без труда повторил я, пытаясь сымитировать её гортанный говор. — А там мы уже разберёмся, что делать дальше.
Нарин ничего не ответила, но не стала и возражать, смиренно вверив себя в мои руки. Как я вскоре понял, женщинам её народа были свойственны покорность и кротость, те самые качества, у нас небезуспешно сумели победить феминистки, никсы и подобные им. Смирение было основным качеством Нарин, оно всецело ею руководило и, как я убедился далее, заставляло её порой совершать самые нелепые поступки. Это чувство не было слепым, наоборот, чем больше я узнавал Нарин, тем больше понимал, что её покорность была мощным двигателем для процессов необычайной силы. Я не психолог, но полагаю, я правильно разгадал механизм действия: — Нарин искала мужчину, который бы отличался от прочих силой, твёрдостью духа, одним словом теми качествами, которые у нас назвали бы качествами лидера. Этому мужчине Нарин давала право распоряжаться её жизнью по своему усмотрению, оставляя за собой лишь право идти рядом и быть верной соратницей во всех делах. Не знаю, почему Нарин выбрала именно меня, скорее всего, она не могла подолгу находиться одна, а уважение к мужчине прививалось ей с самого детства. Я случайно оказался рядом, и на мою долю выпало принимать весь тот почет и почтительное отношение, которое было положено мужчине, принятому Нарин.
