— Вспомнила! Позавтракать уж только собралась!
— Почти так, — глубокий вздох. — Продолжайте, деточка.
— Но это… Как там его?
— «Призадумалась».
— Да. Призадумалась.
— «…а сыр»
— Что сыр?
— Это вы должны дальше сказать, что «сыр она во рту держала».
— Ну да. Призадумалась, а «сыр она во рту держала». Хорошо?
— Хорошо. То есть начнем с сути. «И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша!» Пропойте мне это с чувством, сладко, как лисица вороне.
— Что пропеть?
— Вот это: «Голубушка, как хороша!»
— «Голубушка, как хороша!»
— Еще слаще, и последнее «а» потяните, деточка, потяните!
— «Хороша-а-а-а».
— «Ну, что за шейка…»
— У меня?
— У вороны, деточка, у вороны. Там дальше по тексту «ну, что за шейка, что за глазки…».
— Господи, хоть бы от одного мужика такое услышать! «Что за шейка, что за глазки»! Похоже, только воронам комплименты говорят!
— Но ей же нужен был всего лишь сыр, деточка!
— А хоть бы и так! Чего там дальше-то было?
— Как что? — неподдельное недоумение. — «Ворона каркнула во все воронье горло: сыр выпал — с ним была плутовка такова».
— И?
— И все. Давайте, деточка, теперь вы с самого начала.
— «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру», — покорно начала Виолетта. — «…с ним была плутовка такова».
— Знаете, деточка, у вас, кажется, нет таланта. Вы уж не обижайтесь.
— Как это нет? Подумаешь, сыр какой-то! Главное, это ноги!
— Простите, чьи? Вороны? Но там нет ничего про ноги!
— Я про свои. Ну, что за шейка, что за глазки! Прелестная у меня шейка, правда?
— Господи, как же вы собираетесь выучить прозу!
— Ха! Просто басня эта скучная. И неправда все это. Лесть гнусна, вредна, тра-та-та. Повеселее ничего нету?
— По-моему, вам лучше отказаться от этой мысли, — осторожно замечает Ирисова. — О театре.
— Еще чего! Просто ты учить не умеешь! Старая корова!
— Что-о?
В приоткрывшейся двери оранжевая Люськина голова:
— Виолетта, ты ужин готовить собираешься?
— Не мешай. Не видишь: у меня урок театрального мастерства. Я готовлюсь к экзамену. Это святое.
— Ба! Значит, я на вас двоих не накрываю. Вы духовной пищей сыты.
— Люсенька, деточка, мы вполне можем прерваться на время, — тут же говорит Ирисова. — Я даже готова внести посильный вклад.
— Кусочек сыру, — изрекает Виолетта.
— Что? — Ирисова и Люська в один голос.
— Все. Поняла. «Вороне где-то Бог послал кусочек сыру…»
— «И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша-а!» — напевно продолжает Люська.
— Деточка, да у вас талант! — хлопает в ладоши Ирисова. — Замечательно! Ну-ка, ну-ка, дальше.
