— Не знаю, парни, чем вы его угощали, — сказала мисс Словиак, — но думаю, на сегодня с него хватит.
Сара удрученно покачала головой.
— Отличная компания — Терри Крабтри и Джеймс Лир! — Она ткнула меня пальцем в грудь. — Пускай это останется на твоей совести. Жди здесь.
Сара ушла, чтобы лично разобраться в ситуации. Мы остались вдвоем с мисс Словиак. Я неловко переминался с ноги на ногу, наблюдая, как она нервно затягивается сигаретой и выдыхает дым длинными тонкими струйками.
— Мне очень жаль, что все так получилось.
— Неужели? — Она пыхнула сигаретой.
— Просто для людей, собирающихся на наши литературные конференции, это привычный стиль общения.
— Не удивительно, что я никогда не слышала о ваших литературных конференциях.
По залу прокатилась волна жиденьких аплодисментов, затем двери распахнулись и все пятьсот участников конференции шумной толпой повалили в вестибюль. Они возбужденно обсуждали самого К. и его подлого двойника; последний закончил лекцию весьма нелестным замечанием по поводу того вклада, который Питсбург внес в современную литературу, сравнив наш славный город с Люксембургом и Республикой Чад. Я помахал рукой, отвечая на приветствия некоторых из моих оскорбленных коллег, и обменялся церемонным поклоном с Франконией Эппс — состоятельной дамой неопределенного возраста из Фокс-Чепла, которая в течение последних шести лет регулярно посещала наши собрания в надежде найти издателя для своей книги под названием «Черные цветы». Она столь же регулярно, с терпением и настойчивостью Пенелопы, ткущей и вновь распускающей свое полотно, ткала, распускала и вновь сматывала в тугой клубок сюжетную нить романа, в соответствии с противоречащими друг другу капризами, пожеланиями и указаниями различных редакторов, которые не на долгое время проявляли интерес к ее произведению. При этом она ухитрялась в каждом новом варианте сохранить потрясающие воображение, но, к сожалению, бездарно написанные сцены с участием состоятельных женщин неопределенного возраста, размахивающих хлыстами, искусственными пенисами и прочими кожаными аксессуарами садомазохисток, а также кротких лошадок, носящих звучные имена Голиаф и Большой Джекоб. Мы с мисс Словиак оказались в окружении молодых писателей (молодых в буквальном смысле слова), они дружно дымили сигаретами и спорили, перебивая друг друга и энергично тыкая собеседника свернутой в трубочку программкой конференции. Среди них было несколько моих студентов, которые, с любопытством посматривая на мисс Словиак, собрались втянуть нас в разговор о загадочной природе доппельгэнгера, как вдруг молодые люди вздрогнули, словно прикоснулись к оголенному электрическому проводу, отпрянули в сторону и расступились, давая дорогу Саре Гаскелл.
