Бесы, почитая втихаря интеллектуалов вредными и гадкими, тем не менее нанимали лучших рабов для обучения своих детей и даже тащили домой подписные издания. А детки их уже свободно цитировали Киреевского и Монтеня и иногда даже вырывались из родительского бесовского круга - разумеется, чтобы немедленно стать рабами.
А потом начальственное око снова исчезло, и август 1991-го только констатировал конец агонии.
Что же произошло?
Настала эра, которую открыто требовали рабы и которой подсознательно добивались и хамы, — Свобода.
Но рабы ошибались, думая, что это положит конец всем их мытарствам, а хамы оказались правы.
Вышло, что в России полная свобода означает не то, что рабы поднимаются с колен, а то, что на хама нет теперь управы и что Россией правит теперь именно хам.
Свобода, эх-эх, без креста!
Это стало возможно именно отгого, что начальственное око исчезло, что сверху донизу общество пронизывают хамские нити. Чтобы рабы могли обратить свободу во благо, надо десятки лет: переделать общество, а главное — переделать хама. Хам обратил свободу себе во благо во мгновение ока.
С тех мелких бесов, которые перешли к новой России по наследству от старого режима, спали путы, и они вернулись в свое первородное состояние: безудержное, неприкрытое и наглое хамство.
Со странной закономерностью, и со стороны "демократов", и со стороны "патриотов", вознеслись по большей части именно они — хамы. А хамы что пониже — те, ощутив отсутствие начальственного ока, возликовали, и Россия погрузилась именно в то, во что она погрузилась: в пучину хамства. Анархия, хаос, вакуум власти - все это были эвфемизмы для описания одного-единственного трагического события: воссияния хама.
Как ни было мерзостно начальственное око большевиков, но хама оно ограничивало. Что делал в 70-е годы умный человек, когда у него отключали воду, свет, газ, когда у него вымогали взятку — одним словом, когда хам торжествовал над ним? Правильно, он звонил в горком или райком партии. Бес в горкоме, хам в душе, но коммунист но мундиру, вынужден был действовать по мундиру.
Картинки с выставки. Году этак в 79-м, зимой, в одиннадцатом часу вечера, у нас в квартире стали реветь и сотрясаться трубы отопления. Хам, ответивший на мой звонок в жэке, прорычал, чтоб терпели до утра. Не вдаваясь в бесполезную дискуссию с ним о том, за что ему деньги платят, тут же позвонил я в горком партии маленького подмосковного города, в котором тогда обитал. Дежурный вежливо осведомился, нельзя ли подождать до завтра. Я не стал ему говорить, что трубы могут лопнуть и так далее; я строгим голосом сказал ему: "Люди не выспятся, а завтра им на работу. Представляете, как это скажется на производительности труда?"
