я раскаляюсь, точно клещи кузнеца!
Эта яростная речь оказала некоторое действие на бледнолицего.
— Полковник Дэвид Крокетт? — переспросил он. — Из штата Теннесси?
Единственный и неповторимый! — отвечал пограничный житель. — А это мой напарник, мистер Эдгар По из Балтимора.
— По, — также раздумчиво повторил анемичный тип. — И это имя не вовсе незнакомо мне. — После очередной заминки — похоже, в этом человеке происходила сильная внутренняя борьба — он испустил глубокий вздох, словно капитулируя, отступил от входа и широко распахнул перед нами дверь. — Вероятно, я был неправ. Входите, джентльмены, входите. Скорее! Скорей! Воздух снаружи слишком сырой и холодный, я не могу подвергаться губительным сквознякам!
Повинуясь этому приглашению, мы с Крокеттом поспешно переступили порог угрюмого дома, а бледный господин, который, как я уже догадывался, был не кто иной, как домовладелец, мистер Роджер Ашер собственной персоной — немедленно захлопнул дверь наглухо.
— Сюда, джентльмены, произнес этот странный индивидуум, приглашая нас пройти по длинному, сумрачному кори дору Уходящие ввысь стены были увешаны темными, обветшавшими гобеленами; на дорогой, до дыр изъеденной молью ткани виднелась причудливая вязь орнаментальных фигур и тонкого, экзотического узора.
Проводив нас в просторную и столь же сумрачную гостиную, наш кадаверозный хозяин жестом указал на два массивных кресла черного дерева, упиравшиеся ножками в потертый саксонский ковер перед пылающим камином. Скинув шляпу и дорожный плащ, я опустился на один из этих предметов меблировки, а Крокетт облюбовал второй. Тем временем Ашер подошел к камину и разворошил кочергой горящие головешки, что позволило мне внимательнее оглядеть большую, запущенную комнату.
На взгляд размеры ее составляли по меньшей мере тридцать на двадцать пять футов. Половицы старинного дуба потемнели со временем до черноты; потолок, тоже из гнетуще-темного дуба, был высоким и сводчатым, с богатой, но громоздкой и гротескной резьбой в то ли готическом, то ли друидическом стиле.
Стену напротив входа почти полностью занимало высокое окно с алыми панелями, обрамленное ниспадающими шторами такого же алого, хоть и несколько выцветшего оттенка. Сквозь алые витражи проникали слабые отблески света, и благодаря им отчетливее проступали наиболее крупные предметы окружавшей меня обстановки. Но понапрасну я напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-либо в отдаленных уголках гостиной, погруженных в глубокую тень, где мне мерещилась пара неподвижных часовых. Позднее я обнаружил, что то были хранившиеся в семействе Ашеров из поколения в поколение и слегка уже проржавевшие
