— Пожалуйста, пойдем, — повторила она твердым тоном, как если бы говорила с ребенком. — Я хочу поговорить с тобой, Уэйд. Я просто должна поговорить с тобой. Но пойдем ко мне, не надо здесь оставаться!
Он сел, и она быстро подала ему костыль. Медленно и неуклюже передвигаясь, он пошел за ней по коридору к ее комнате. Она удобно устроила его на своей широкой постели, взбив подушки и сняв с него ботинки. Укрыв его одеялом, она пошевелила огонь в камине и добавила еще поленьев. Потом села рядом с ним, и взяла его левую руку со шрамом, как она часто делала в те долгие дни, когда он балансировал между жизнью и смертью.
Он лежал на спине с закрытыми глазами, и она увидела тени под ними и глубокие складки вокруг рта. Если бы только ей удалось заставить его заговорить о том, что он всегда от нее скрывал, держал в себе! Ему могло бы стать легче, если бы он выразил свое горе словами.
— Расскажи мне, какая она была, — нежно произнесла Лора.
Он не открыл глаз, но пальцы его сжали ее руку, а потом отпустили. Слова шли медленно, поначалу спотыкаясь, но потом все быстрее, по мере того как воспоминания захватывали его. Он говорил не о Вирджинии, а о своем детстве в этом доме.
— Я помню, как здесь все было по-другому, когда я был маленьким и отец был жив. Дом был всегда полон его друзей. Всегда звучали громкие голоса и смех, иногда до глубокой ночи. Маме никогда не были интересны его друзья, так же как и она им. Она с ними не общалась. По воскресеньям она заставляла меня соблюдать священный день вместе с ней в той же манере, что дедушка Джейсон — с молитвами в тишине с закрытыми ставнями. Но нам приходилось делать это одним в гостиной внизу, так как отец не желал иметь ничего общего с мраком и торжественными голосами. Он был очень энергичным и общительным человеком, и я всем сердцем желал походить на него. Но он был всегда такой уверенный в себе, а этого качества во мне не было.
— А мама? — спросила Лора, желая продолжить разговор.
Уэйд все не открывал глаза.
— Она очень хотела, чтобы я был совсем другим. Я уже был похож на него внешне, и она боялась, что я тоже могу вырасти мотом и прожигателем жизни. Я думаю, в действительности он таким и был, никчемным, несмотря на все свои обаятельные манеры. Загадка, почему она вышла за него замуж. Но она была намерена и тверда в своем решении вырастить из меня полное подобие своего собственного отца, кого любила и кем восхищалась, как ни одним человеческим существом.
