Кир думал до тех пор, пока эти слова не стали припевом, как журчание реки внизу. Он слушал реку и успокаивался. Река говорила новым голосом, защищала его. И он почувствовал, как его дружелюбный фраваши придвинулся ближе, о чем-то предупреждая.
Свет вспыхнул в потемках, в которых блуждали мысли Кира. Он негромко засмеялся и выбросил руки вверх. Победа придет, когда они захватят Экбатану, но не к Киру, а к Гарпагу. Потому что в этом мидийском городе Гарпаг, великий военачальник, объявит о бунте персов — да, после того как сам побил их в первом сражении — и о пленении Астиага. Там, в своей цитадели, повелитель войска сплотит вокруг себя всю силу мидян, он, возможно, — да-да, конечно — назовет своей марионеткой какого-либо сопляка из рода Астиага и отречется от Кира Ахеменида как от глупого актера, сыгравшего свою роль, а надеявшегося обратить ее в реальность. Эту цель Гарпаг прятал за ширмой полуправд, более обманчивых, чем сама ложь. Гарпаг мог не сомневаться, что доведет дело до конца, поскольку Астиаг был непопулярен, а Кир неизвестен в Экбатане, столице Мидии.
Как только сын Камбиса ясно увидел свой путь, он сразу начал действовать. Большой лагерь Парсагард весь спал, кроме Митрадата и вождей Трех племен, которых Кир вызвал для срочной беседы, состоявшейся по дороге к северному ущелью. За ним следовали все оставшиеся в живых из его сотни, и каждый разбудил по одному другу, и все они вели запасных лошадей. Они захватили с собой некоторые отобранные у мидян знамена, а также инкрустированные золотом доспехи Астиага, дремавшего в жилом дворце Кира, и его нелепый шлем с головой грифона, у которого вместо глаз сверкали драгоценные камни. Сам Кир надел лишь шапочку персидских всадников, гладкий плащ и держался внутри группы из ста сорока избранных наездников.
На следующий день они догнали на северной дороге иностранных гонцов и заставили их спешиться, пустив идти пешком позади. Кир понял, что, если никто не будет знать о его приближении, помешать ему будет непросто.
* * *
Каравану требовалось тридцать дней, чтобы неспешно добраться от Парсагард до главного города Мидии. Но Кир и его спутники объявились у ворот под гранитной вершиной Эльванда на пятое утро поездки. В этот ранний час они въехали в город беспрепятственно, поскольку казались обычным подразделением персидской конницы, несущим знамена с бронзовыми орлами мидийской армии. На улицах они отбросили свои плащи, разделились на разъезды и стали вызывать военачальников и властителей этой земли безотлагательно прибыть в праздничный зал дворца по приказу Великого царя, царя земель.
