§ 33. Предварительные указания на „чистое", или „трансцендентальное сознание" как на феноменологический остаток
Нашу «цель же мы можем обозначить так: обретение нового бытийного региона, какой до сих пор не получал своих специфических границ». Этот новый регион – «сознание»:
«Итак, твердо устремим свой взгляд на сферу сознания и станем изучать то, что мы имманентно обретаем в ней. Поначалу, еще до совершения феноменологического выключения суждения, подвергнем ее систематическому сущностному анализу — пусть даже далеко и не исчерпывающему. Вот что безусловно необходимо для нас — это некое общее усмотрение сущности сознания вообще, в особенности же и того сознания, в каком, согласно его сущности, сознается „естественная" действительность. Мы продолжим свои штудии, пока не совершим то самое усмотрение, на какое мы нацелились, а именно усмотрение того, что сознание в себе самом наделено своим особым бытием, какое в своей абсолютной сущности не затрагивается феноменологическим выключением. Она-то и представляет собой „феноменологический остаток", и это принципиально-своеобразный бытийный регион, который на деле и может стать полем новой науки — феноменологии»; «…благодаря такому усмотрению /…/ становится доступным для нас „чистое" сознание, а в дальнейшем и весь феноменологический регион».
Характерная стилистика этого высказывания – «твердо устремим свой взгляд на сферу сознания», - вновь отсылает нас к проповедникам медитации Махаяны; как и усмотрение особой неуничтожимой сущности сознания: «усмотрение, на какое мы нацелились, есть усмотрение того, что сознание в себе самом наделено своим особым бытием…». Технология этого εποχή в точности повторяет технику буддийских философских медитаций: «Мы естественным путем направляемся на „внешний мир" и, не оставляя естественной установки, осуществляем психологическую рефлексию нашего Я и его переживания. Так, как если бы мы не слышали ни слова о новом виде установки, мы погрузимся в сущность „сознания чего-либо", в каком мы, к примеру, сознаем существование здесь материальных вещей, тел, людей…». «Мы не преобразуем тезис в антитезис, утверждение — в отрицание, мы не преобразуем его и в предположение, подозрение, в неразрешенность, в сомнение (все равно, в каком смысле слова), — тем более что подобное и не принадлежит к царству нашего свободного произволения.
