Зефирина прижала руку к груди. Откуда эта боль, неожиданно кольнувшая в сердце?
И вот уже посреди терзавших ее головку беспокойных мыслей всплыл образ надменного, властного мужчины, пожалуй, слишком уверенного в себе, с неотразимым саркастическим взглядом, волнующее воспоминание о котором, как бы она этому ни противилась, настигло ее точно удар бича.
– Вам плохо? – забеспокоился Гаэтан.
Зефирина покачала головой. Ничего подобного, донна Зефира, как называл ее князь Фарнелло, чувствует себя прекрасно.
А через несколько минут молодые люди, оседлав свежих лошадей, уже мчались по дороге, ведущей в Сиену.
Было пасмурно. Свинцовые облака затянули все небо. В предгрозовом затишье слышен был лишь цокот копыт по каменистой дороге.
Но вот загремели раскаты грома, засверкали молнии, и всадники стали торопить коней. Неожиданно посыпавшиеся с неба градины, величиной с перепелиное яйцо, ввергли животных в панический страх. Трудно даже представить, чем бы все кончилось, не будь Зефирина и Гаэтан прекрасными наездниками.
Сквозь треск и грохот разбушевавшейся стихии Зефирина что-то крикнула. Гаэтан скорее догадался, чем расслышал: она предупреждала, что в такую погоду не следует находиться вблизи деревьев. Гаэтан указал пальцем на заброшенную пастушью хижину на вершине холма. Пришпорив коней, молодые люди устремились в этом направлении.
В черном небе сверкнула и змеей проползла голубая молния. Зефирина вскрикнула и потеряла сознание.
Глава II
РИМИНИ И ЕГО БАНДА
«Я мертва…» – подумала Зефирина. Окруженная полной темнотой, она чувствовала себя так, будто плывет по воздуху. «Если только это не сон…»
Но мало-помалу сознание и память стали возвращаться к ней. Она почувствовала, что все тело ее болит как после побоев. И в то же время ощущение раскачивания не проходило. Она лежала в абсолютном мраке, без движения, слабее, чем новорожденный, но уж глухой-то она не была. Сначала Зефирина услышала звук плещущей воды.
– Так, значит, я жива… где-то в море… на корабле, и из-за этого со мной случилась морская болезнь…»
Потом сквозь дремоту до ее слуха донеслись резковатые звуки какого-то струнного инструмента, и одновременно она уловила блаженный, ласкающий запах жаркого из дичи.
В конце концов, она была голодна. Зефирина застонала. Но ни единый звук не вырвался из ее уст. Она попыталась перевернуться на бок, но не смогла. Ей хотелось приоткрыть веки, но они будто склеились.
И тут Зефирина поняла. На глазах у нее была повязка, а сама она оказалась связанной, с кляпом во рту и в каком-то таинственном месте.
