Когда я спрыгнул с крыла, Штраден схватил мою руку, поздравляя.
— Вы разнесли кабину того «боинга» в щепки, господин майор, — сказал он. — Я чудом не влетел в водяной смерч. Он врезался прямо в воду, и обломки полетели в воздух на десятки метров.
— Вы видели других сбитых?
— Нет, отход уже начался, и атака была невозможна.
— Фрейтаг и его группа открыли огонь?
— Они перехватили — я слышал по радио, но добились ли чего-нибудь?..
— Бахманн, я хочу видеть командиров групп, как только они приземлятся.
— Хорошо, господин майор.
Когда я подошел к бараку, со ступенек поднялся Фрейтаг.
— Замечательная была неразбериха, — сказал он.
— Что, ваша группа никого не сбила?
— Нет, никого. Я потерял вас из виду в тумане и только затем увидел бомбардировщики. Так что мы должны были атаковать с задней полусферы. Мы все испортили, по-настоящему испортили. Очевидно, две другие группы вообще не нашли бомбардировщики.
— Все ваши пилоты приземлились?
— Все, кроме двух унтер-офицеров. Я слышал аварийный вызов вскоре после того, как мы атаковали. Заградительный огонь был действительно мощным. Мы летели на той же высоте, что и бомбардировщики, и град трассеров полетел в нашу сторону, едва мы оказались в пределах досягаемости.
Уббен по телефону сообщил о возвращении своей группы. Он сказал, что увидел «Крепости», когда уже повернул обратно; преследование их сделало бы возвращение в Трапани невозможным.
Вскоре после этого Мейер также сообщил о безуспешной атаке: они атаковали из невыгодной позиции и вернулись на последних каплях топлива. Двое из его пилотов пропали без вести.
Момент спустя меня вызвал на связь генерал.
— Господин генерал-майор, докладываю о возвращении эскадры из вылета, — сказал я. — Мы обнаружили четырехмоторные бомбардировщики в последнюю минуту, в 160 километрах к северо-западу от Трапани. Было уже слишком поздно для запланированной атаки, многие пилоты уже повернули назад из-за нехватки топлива. Пока я могу сообщить только об одной сбитой «Крепости»…
На другом конце провода повисла длинная пауза. Наконец послышалось:
— Но я заранее сказал вам, что они ушли вниз. Это невозможно — сотня истребителей и лишь один сбитый враг…
Залпы 88-миллиметровых зенитных пушек сотрясли тонкие деревянные стены барака и вызвали паническое бегство в противовоздушную щель. Телефон упал на деревянный пол, и, пока я бежал к двери, а потом к укрытию, слышал гул двигателей, смешанный с грохотом зенитной артиллерии. Там, как будто был в траншее все это время, уже сидел Лютцов, вжавший голову в плечи. Он посмотрел на меня и поднялся, позволяя мне спуститься.
