Она, должно быть, поверила ему, потому что лишь сжалась, когда он двинулся к ней, и подняла тонкие руки, чтобы защитить голову, но потом передумала и спрятала только лицо. Я стоял, оцепенев от ужаса, а Востронос, которому передался мой страх, визжал и даже сделал лужицу у моих ног. Я услышал свист, когда дубинка опустилась. Сердце мое бешено заколотилось, и я отпихнул пьяного. Каким-то странным образом сила, переполнявшая меня, вылетела наружу из моего живота.
Обидчик Молли упал, как и человек с бочонком накануне. Но он не вскочил, а схватился за живот, его палка, никому не причинив вреда, отлетела в сторону. Он упал на песок, дернулся, так что судорога свела все его тело, и затих.
Мгновением позже Молли открыла глаза, все еще дрожа в ожидании удара, и увидела своего обидчика, скорчившегося на каменистом берегу. Потрясение стерло с ее лица все прочие чувства. Она бросилась к упавшему.
— Папа, папа, что с тобой? Пожалуйста, не умирай! Прости, что я была такой гадкой девчонкой! Не умирай, я буду хорошей, обещаю, что буду хорошей.
Не обращая внимания на царапины, она упала на колени рядом с ним и повернула его голову, чтобы он не лежал лицом в песке, а потом тщетно попыталась его посадить.
— Он хотел убить тебя, — сказал я ей, стараясь осмыслить происходящее.
— Нет. Он меня слегка поколачивает, когда я бываю плохой, но он никогда не убил бы меня. А когда он трезвый и не больной, он плачет из-за этого и просит меня не быть плохой и не сердить его. Мне надо было лучше стараться не сердить его. Ой, Новичок, кажется, он умер!
Я и сам боялся чего-то подобного, но через несколько мгновений отец Молли издал ужасный стон и открыл глаза. Как бы то ни было, припадок, сваливший его, по-видимому, прошел. Еще не совсем придя в себя, он принял самообвинения и заботу Молли и даже мои вынужденные попытки помочь. Он оперся на нас обоих, и мы повели его по неровному каменистому пляжу. Востронос не отставал, он то принимался лаять, то наматывал круги вокруг нас. Люди на улицах не обращали на нас никакого внимания. Судя по всему, никто из них не видел ничего необычного в том, что Молли ведет домой своего отца.
Я проводил их до самых дверей маленькой свечной мастерской, Молли, всхлипывая, всю дорогу бормотала извинения. Я оставил их там, и мы с Востроносом нашли путь обратно вверх по кривым улицам и холмистой дороге к крепости, пребывая в глубочайшем удивлении, которое произвели на нас человеческие нравы.
