Даже на мрачном фоне русской политической жизни «Черная сотня» воспринималась как нечто, находящееся за гранью допустимого. Витте на ее счет не заблуждался:
«Эта партия в основе своей патриотична… Но она патриотична стихийно, она зиждется не на разуме и благородстве, а на страстях. Большинство ее вожаков политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи и все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы. Партия эта, находясь под крылами двуглавого орла, может произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может. Она представляет собой дикий, нигилистический патриотизм, питаемый ложью, клеветою и обманом, и есть партия дикого и трусливого отчаяния, но не содержит в себе мужественного и прозорливого созидания. Она состоит из темной, дикой массы, вожаков — политических негодяев, тайных соучастников из придворных и различных, преимущественно титулованных дворян, все благополучие которых связано с бесправием, которые ищут спасения в беззаконии и лозунг которых: «не мы для народа, а народ ради блага нашего чрева». К чести дворян эти тайные черносотенники составляют ничтожное меньшинство благородного русского дворянства. Это дегенераты дворянства, взлелеянные подачками (хотя и миллионными) от царских столов. И бедный Государь мечтает, опираясь на эту партию, восстановить величие России. Бедный государь…»[45]
Эти люди, по существу, были предшественниками нацистов. Такие слова, как «профашист», настолько часто искажались при употреблении, что трудно ими пользоваться, и все же нельзя отрицать, что «Черная сотня» — важный этап в процессе перехода от реакционной политики, как она понималась в XIX столетии, к нацистскому тоталитаризму. Клянясь в верности трону и алтарю, они принадлежали прошлому. Как политические авантюристы они пытались с помощью антисемитской агитации и террора остановить развитие демократии. Будучи романтическими реакционерами, которым не чужда радикально-демагогическая фразеология, они, бесспорно, принадлежали будущему — Гитлеру и его подручным. Как и нацисты, они утверждали, что евреи организовали капиталистически-революционный заговор, и, чтобы воспрепятствовать этому заговору, цель которого — установить чудовищную тиранию, рабочие и крестьяне должны твердо поддерживать свое «родное» правительство. Они предвосхитили идеи нацистов и в том, как нужно поступать с евреями. Если некоторые из черносотенцев предлагали депортировать их на Колыму, в район Северной Арктики или же за Алтайские горы в Южной Сибири, то другие жаждали их полного физического уничтожения. Один из лидеров «Союза русского народа» Марков 2-й, которого в 30-х годах нацисты привлекли как эксперта по «Протоколам» и еврейско-масонскому заговору, уже в 1911 году призывал в своей речи в Думе, что «с евреями России надо кончить…»
