«Естественно, начальник русского агентства в Париже еврей Эфрон и его собственные агенты, тоже из евреев, не сообщили ничего по этому поводу русскому правительству».[21]
Комитет, давая разрешение на публикацию, постановил устранить из рукописи все имена собственные, включая Эфрона. Это имя было изъято из рукописи, но можно легко определить тот отрывок, где оно должно было фигурировать — в эпилоге «Протоколов». Этот эпилог появился во всех других более ранних русских изданиях «Протоколов», как в «Знамени», так и в изданиях Бутми. Ни одно из них не было связано постановлением Московского цензурного комитета об изъятии всех имен собственных. Например, вариант, опубликованный в «Знамени», появился за два года до постановления комитета, однако на его страницах нет упоминания Эфрона. Мы можем только предположить, что это имя было специально вставлено в рукопись Нилуса. И это мог сделать или подсказать какой-то враг Эфрона.
Но кто такой этот Эфрон и кто был его врагом? Аким Эфрон, или Эфронт, был тайным агентом русского Министерства финансов в Париже. После его смерти в 1909 году французская пресса писала о нем как о начальнике политического отдела при русском посольстве. Эфрон, несомненно, не принадлежал к организации Рачковского, а пользовался услугами собственных агентов, самостоятельно направляя донесения в Петербург. Естественно предположить, что уже одно это могло вызвать ненависть Рачковского, и, хотя это остается предположением, мы все же располагаем доказательствами. Об Эфроне известно, что во время международной выставки в Париже в 1889 году он публично получил пощечину в русском павильоне за попытку шантажа. Другими словами, Эфрон был тем самым человеком, которого Рачковский описал в сфабрикованном призыве Русской патриотической лиги, — человеком, «на чьих щеках все еще горят следы полученных им оплеух при попытке вымогательства в 1889 году». Что же касается утверждения, что Эфрон был одним из людей Рачковского, то это была заведомая ложь, та хитроумная коварная ложь, к которой любил прибегать Рачковский. Таким образом, упоминание об Эфроне в рукописи Нилуса действительно наводит на мысль о возможных прямых или косвенных встречах между преследователем и соперником Филиппа.
2
Уяснив для себя, что за человек был Рачковский, попробуем пристальнее посмотреть также и на жизнь Нилуса. Все тот же Александр дю Шайла оставил нам подробное описание. Движимый религиозным искательством, отправился он в январе 1909 года в знаменитую Оптину пустынь, расположенную близ города Козельска. Оптина пустынь играла значительную роль в духовной жизни России; один из ее старцев послужил прототипом старца Зосимы в «Братьях Карамазовых»; Л.Н. Толстой часто посещал этот монастырь и одно время даже жил в нем. Около монастыря находилось несколько дач, на которых жили миряне, пожелавшие в той или иной степени приобщиться к монастырской жизни. Дю Шайла снял квартиру в одном из этих домов. На следующий день после его приезда настоятель архимандрит Ксенофонтий познакомил его с одним из соседей; им оказался Сергей Александрович Нилус.
