Тут я допустил ошибку. Вместо того чтобы вмазать ему хорошенько, полез в багажник за битой. А зря. Нога сухопарого врезалась мне в живот. Я кувыркнулся через капот, на ходу вспоминая, как дышать. Что сперва, интересно, вдох или выдох? А если выдох, то чем?
Зловещая тень накрыла асфальт. Аскавец пер на меня, растопырив лапищи. Рожа у него была злющая-презлющая, словно у бульдога в вегетарианском ресторане.
Так, Брави. Пора вставать. Нет, можно, конечно, поваляться, а завтра на работу не идти. Но, елки-палки, компьютера ж в больнице нет! Я там со скуки помру. Особенно если медсестер красивых не будет.
И тут…
– Именем господа, – услышал я повелительный голос, – остановитесь, дети мои. Кровопролития неугодны Ормазду!
К нам семенил монах в рясе аснатара. Завязки кушти неряшливо болтались, холщовый мешок свисал на бок… Лямки надо регулировать, святой отец. Я такие рюкзаки знаю: ужасно неудобная конструкция.
При виде его сухопарый недоуменно вскинул брови:
– Че?..
– Путем друджа идешь, сын мой? – с затаенной надеждой поинтересовался аснатар.
– Че?..
Все-таки варвары – тупые ребята… У нас в конторе только и разговоров, что об отмене инквизиции. Последнего друджванта аснатары лет двести как уговорили. А оно нам надо – инквизицию просто так содержать? Друджванты – их последняя надежда.
– Слышь, Ясна, – предложил забинтованный без особого энтузиазма. – Шел бы своей дорогой, а? Без тебя тошно.
– Ну как же я уйду? – удивился тот. – Я уйду, а вы души бессмертные погубите. Не-ет! Знаю я эти фокусы.
– Ну, батя, тогда жди благих терок.
Я сел поудобнее, устраиваясь с комфортом. Захрустело стекло; вокруг машины собиралась толпа благодарных зрителей.
Откуда-то появился мальчишка лет тринадцати – в драных джинсах, черной рубашке с закатанными рукавами. Парень словно вынырнул из лета. На загорелой коже – царапины, волосы выцвели, за спиной деревянный меч.
– Крепко он тебя приложил. – Мальчишка опустился на корточки рядом со мной. – Надо было по яйцам дать.
– Не успел. – Я с гордостью вытер кровь, капающую из носа. – Он без предупреждения напал. Аскавец, блин!
– Ниче. Иштван им вломит.
Я покачал головой. Пока что-то не очень на то походило. Бандиты орали на монаха; тот кротко втирал о Ясне, борьбе добра со злом.
– Слышь, пацан, – приказал мне жирдяй, не оборачиваясь. – Чтоб никуда не шел. Со святым батей добазарим, тобой займемся!
Синий достал пистолет и покачал стволом перед лицом монаха:
– Церковь, отче, отделена от государства. Благие понятия, благой базар, благие терки – это все в задницу засунь. Доступно излагаю?
