Провожаемый взглядами, Джон поднялся в кабинет капитана. Разговоры при его приближении стихали.
– Есть о чем доложить, Лонгсдейл? – спросил Уисли.
– Немногое, сэр. Отпечатков не нашли, наверное, сукин сын просто не успел их оставить. Хозяин сказал, что жилец только-только въехал, раньше никогда его не встречал. Соседей опросить не успел, пришлось Барроса везти в больницу, этот ублюдок его покалечил. Примета – глубокий шрам на лице – подтвердилась. Высокий, плечистый, смуглый. Голос грубый, если хозяин не соврал. Я опечатал комнату, прошу выделить мне бригаду экспертов – по ДНК мы его из-под земли вытащим.
Уисли покачал головой:
– Лейтенант, все эти «сукин сын» и «ублюдок» свидетельствуют о том, что вы принимаете дело слишком близко к сердцу. Как личное. В нашей работе нельзя позволять чувству мести взять верх над способностью соображать трезво.
– Да, сэр.
– Знаете, в этом городе каждую неделю погибают как минимум двое патрульных.
– К чему вы клоните, капитан?
– Лонгсдейл, на вас висят три дела, из них одно убийство. Мне кажется, вы уделяете слишком много внимания заурядному грабежу. Вам необходимо расставить приоритеты.
– Сэр, я все же попросил бы вас выделить мне экспертов. Утром я опрошу потерпевшего еще раз, мы составим фоторобот, сравним его с фотороботом от хозяина, к тому же пара мальчишек нам здорово помогла – у них очень цепкие глаза…
– Лейтенант, послушайте. Ваш потерпевший сегодня умер.
– Умер? Почему умер?
– Банальный сердечный приступ. Прямо на работе. Выпил рюмку водки и свалился. Все чисто – никаких ядов, никаких повреждений. Слишком много холестерина в сосудах. Можете передать это дело в архив. Заканчивайте с убийством, мне приказано начать передачу дел местным детективам – нас выводят.
Лонгсдейл никогда не стремился лезть вперед. Ему нравилась эта работа. Нравилось приносить пользу людям. Не отделываться штампованным «чем могу помочь?», а помогать им на самом деле, по велению долга. Он чувствовал себя частью огромной отлаженной организации, одним из многих, работающих ради конкретной цели. Эта цель была – уничтожить страх на улицах; страх означал для него неопределенность и нестабильность. А он не терпел подвешенности, привык к твердой почве под ногами. Он хотел чувствовать себя уверенным, знать, что через месяц девушка с глазами, как у сиамской кошки – серо-стальными с желтыми искрами – станет его женой.
Джон взял стул и уселся, не испросив разрешения.
– Сэр, я понимаю вас, – сказал он негромко. – Но этот тип искалечил полицейского. Пускай и не нашего взвода. Все равно – это наш собрат. Я несу ответственность за него. Может быть, он умрет к утру – местные больницы только и могут, что температуру измерять. Мы тут взялись за дело, сказали местным: подвиньтесь-ка, мы все сделаем сами, – а после бросаем все на полдороге. Что я скажу его жене, детям – мне пора, до свидания?
