Эта удивительная «живучесть» немецкой авиации объяснялась двумя вещами: во-первых, темпом реконструкции разбомбленных заводов, во-вторых, ростом числа неприступных подземных заводов. Например, завод в Винер-Нойштадте через шесть недель после того, как он был полностью, казалось, разрушен, производил по 2 «Мессершмита-109» в день, спустя две недели — по 9, а через три месяца, как и прежде, по 15 «Мессершмитов-109» в день. Это было настоящим форсированием изобретатель-ности, и союзникам пришлось предпринять новую серьезную атаку, причем около 100 «крепостей» не вернулись назад. Однако немцы не могли держать производство на прежнем уровне безгранично. Хотя бомбы «крепостей» были не настолько тяжелыми, чтобы разрушить станки, сами здания стали непригодными, несмотря на временный ремонт.
Именно в то самое время немцы начали прятать свои заводы под землю. Доктор Калмлер, будучи в близких отношениях с Герингом и действуя через Сондерштаб Н и доктора Трайбера, взял на себя руководство операцией. Это было небывалое искусство. В январе 1944 года немцы занялись учетом карьеров, пещер и других подходящих мест. Они даже отнесли железные дороги на десятки миль, чтобы использовать туннели. Даже в берлинском метро было спрятано несколько сборочных конвейеров. В апреле 1944 года британские информационные службы располагали убедительным подтверждением того, что немцы производили в своих подземных заводах, как минимум, 300 полностью укомплектованных самолетов и огромное количество двигателей в месяц.
Лишь позже, когда Германия была оккупирована, можно было в полной мере оценить эту бешеную деятельность. В середине огромного леса около Альт-Руппина русские обнаружили поляну, где были выстроены в ряд под деревьями и тщательно замаскированы около сотни «Хейнкелей-162» и «Фокке-Вульфов-190». Немного дальше, вдоль железнодорожной линии, которая, казалось, затерялась среди деревьев, они нашли вход в подземный завод протяженностью в шесть акров и производительностью четыре истребителя в день. Секции самолетов перевозили в грузовиках до автострады Берлин — Гамбург и в нескольких милях от нее заканчивали их сборку. Одна из законченных секций, шесть ярдов в ширину и две с половиной мили в длину, безупречно прямая, использовалась как взлетно-посадочная полоса. Самолеты затем ставили на стоянку, а иногда они отправлялись прямо оттуда в боевые полеты. Вместе с этим великолепным временным аэродромом размещались укрытия.
