– Что смотришь? – сказала тетка. – Встретила старого знакомого, поговорили.
Поджала губы и пошла назад. Зенобия поплелась за ней: теткины дела запутаны; непонятны, чем меньше вопросов, тем она добрее и разговорчивее. Когда оказались на холме, тетка повела носом.
– Гарью пахнет, – сказала она. – Опять пастухи сухую траву подожгли.
За поворотом они увидели, что горит не трава, а полыхает теткина лавка. Нафалина охнула, ноги ее подогнулись, и Зенобия еле успела подхватить тетку и усадить на валун.
– Вот беда, вот беда! – запричитала тетка. – Не вижу отсюда, там хоть воду несут, тушат огонь?
Зенобия присмотрелась и сказала, что огонь не тушат, а какие-то люди в темных плащах отгоняют зевак от пожара. Другие, в таких же плащах, ведут куда-то хозяина трактира. Она еще хотела добавить, что хозяин пытается убежать от этих людей в сторону холма, но замолчала, увидев, как его догнали и закололи шпагами. Тетка тоже увидела.
– Кавалеры! – ахнула она. – Прятаться надо.
Привстала с камня, но тут же повалилась набок.
– Худо мне. Догони старьевщика, скажи, дело открылось.
Между тем несколько человек в темных плащах быстрыми шагами направились в их сторону.
– Беги! – шепнула тетка.
Зенобия послушно отбежала назад по безлюдной дороге, хотела спрятаться в придорожной канаве, но под ворохом сухих листьев журчала вода. Было страшно, однако не настолько, чтобы лежать в грязи. Она метнулась к кустам на обочине, раздвинула ветки и протиснулась в глубину зарослей, шипя от боли – колючки жалили немилосердно. Прижалась к жесткой траве, свернулась клубочком и замерла.
Вскоре раздались крики: «Вот она, отравительница! Эй, держите ее!». По ушам ударила громкая ругань. Тишина, и негромкий голос: «Придется доложить, что злодейка успела принять яд». «Хорошо, если наставник Фалин месячным жалованьем накажет», – ответил другой.
Сердце Зенобии стучало так сильно, что, казалось, земля отзывается эхом. Дробный стук подков – и начальственный голос сердито спросил, был ли кто с заговорщицей. Быстрый топот ездовых вьюков раздался почти над головой и стих вдали.
Солнце перекатилось на закатную половину, снова застучали подковы. Возвращались кавалеры. Одна за другой проехали две телеги. Скрип колес и щелчки кнута сменились тишиной.
Смеркалось, когда она выбралась на дорогу. Первые шаги дались с трудом, ноги ныли, спину ломило, но вскоре размялась и быстрым шагом пошла в сторону реки.
К переправе добралась ночью. Масляные светильники в плошках болтались на столбах у парома, сам паромщик отдыхал в трактире.
