– Приветствую вас, милосердная Мария…
– Приветствую вас, милосердная Мария, – пронзительно вторила ему Маргарита.
– Приветствую вас, милосердная Мария, – послушно отозвалась Зефирина.
Словно из колодца прозвучал скандирующий голос отца Жюльена:
– Приветствую вас…
Перебирая четки, Франциск продолжал:
– Господь наш с вами…
– Господь наш с вами…
Вступила Маргарита:
– Благословенна между всеми женами.
– У тебя есть план побега, Зефирина? – пробормотал Франциск I между двух фраз молитвы.
– Благословенна между всеми женами… Да, сир…
На другом конце комнаты отец Жюльен, руководивший молитвой, производил такой шум, что у короля, его сестры и Зефирины появилась короткая передышка, чтобы спокойно обсудить свой заговор.
– Иисус, плод чрева вашего… – почти визжала Маргарита.
– Иисус… Черный лакей каждый день приносит дрова… плод чрева вашего… – проговорила Зефирина.
– Черный лакей! – повторил король. – …Плод чрева вашего…
– Благословенна… Вы можете бежать, сир, поменявшись с ним местами.
– Благословенна… Святая Мария, Матерь Божья… идея соблазнительная, Зефи… Хм… молитесь за нас, бедных грешников… Вы слышали, сестра? – прошептал Франциск.
– Да, брат, – прошелестела Маргарита и тут же завыла:
– Молитесь за нас, бедных грешников…
Маргарита начала покаяние. Франциск и Зефирина вторили.
– И в час смерти нашей… Нужно лишь поменяться одеждой и найти черный грим… Переодетый, вы могли бы выйти ночью, а негра оставили бы в своей кровати.
– И в час смерти нашей… Если опередить стражу на четыре часа, это возможно… Нужно что-то придумать, чтобы заставить выйти из комнаты солдат и связать несчастного парня, чтобы никто его не заподозрил, – сказал король, всегда отличавшийся добротой. – И в час нашей смерти, хм… – повторил он, не попав в такт… – Нам поможет Анн де Монморанси. Браво, моя Зефирина, да будет так!
– Да будет так!
Брат Маноло поднялся с колен, сообщив, что еще никогда он не испытывал такого удовольствия от молитвы. «Он, конечно же, расскажет об этом его величеству Карлу V».
– Теперь ступай, позаботься о своих близких, дочь моя, – посоветовал Франциск I, чье лицо просто излучало святость.
«Как можно ошибаться в человеческих душах, – думал брат Маноло. – Я всегда считал короля Франции легкомысленным развратником».
Испанский монах мысленно наложил на себя епитимью в десять ударов хлыстом за то, что неправедно судил о своем ближнем.
Выйдя от короля и его сестры, Зефирина пришла в приемную. Здесь уже царила суматоха. Лакеи и слуги разносили воду и еду для завтрака.
