– Меня послал за вами его преосвященство!
В сапогах, шляпе, в красной кирасе, украшенной белым крестом, офицер, молодой рыцарь из ордена госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, склонился перед путешественницей.
– Его преосвященство желает видеть меня сейчас? – удивилась та.
– Если это не затруднит вашу светлость! – ответил рыцарь, на которого, судя по всему, красота собеседницы произвела большое впечатление.
Чуть заметно поколебавшись, женщина легким движением освободилась от птицы.
– Лета, Гро Леон!
Захлопав крыльями, птица вспорхнула на верхушку мачты, где находился «неловкий матрос», и со всей силы прокаркала:
– Simagrées! Sardanapale[1]!
Рыцарь поднял к небу свое обветренное лицо и посмотрел на птицу-пересмешницу.
– Эта забавная пичуга – ворон или сорока? – спросил он.
– Нет, мессир, ни то, ни другое. Она из породы галок, но прежде всего, это друг, самый смелый и верный друг, – ответила молодая женщина и добавила:
– Я готова следовать за вами, мессир.
Если иерусалимского рыцаря и удивил ответ пассажирки, которая говорила о птице как о разумном существе, то он из вежливости ничем этого не показал.
Когда молодая женщина проходила рядом с бизань-мачтой, судно качнуло, и она потеряла равновесие. Она ударилась бы головой о высокие, искусно отделанные перила, если бы рыцарь не подхватил ее твердой рукой. Оглушенная женщина невольно прижалась лбом к кирасе. Рыцарь задержал ее на мгновение дольше, чем нужно. Она резко высвободилась.
– Благодарю, мессир…
Ее бледность обеспокоила молодого человека.
– Вам нехорошо, сударыня. Средиземное море может быть очень жестоким к тем, кто не привык к скачкам его настроения…
– Я чувствую себя превосходно, мессир. Не будем заставлять ждать его преосвященство! – сухо возразила она.
Рыцарь поклонился и, вновь взяв на себя роль проводника, направился к «цитадели», находившейся в конце верхней палубы.
– Княгиня Фарнелло! – шепнул он на ухо вооруженному стражнику, стоявшему в коридоре возле резной деревянной двери.
– Надо посмотреть, закончил ли его преосвященство молитву!
Сержант удалился в комнату, но почти сразу же вышел, и в ту же минуту раздался звучный голос:
– Войдите, дочь моя!..
В сопровождении рыцаря Зефирина, княгиня Фарнелло, вошла в самую просторную комнату на корабле.
Справа стояла кровать под балдахином, в центре на ковре возвышался массивный стол, на котором лежали пергаментные свитки и морские карты. Слева, под распятием, находилось кресло черного дерева и скамеечка для молитвы.
