В такие вот как сейчас часы вечернего отдыха после проработки соответствующей матчасти (перемены оперения на стрелах, или протирки ружейных стволов) Мышкин охотно превращался в классического "дядю" и, покуривая свою трубченку, со смаком повествовал о прежних битвах и походах. На его "огонек" захаживали солдаты и из других команд. Хотя от того удара томагавком по брови прошло едва ли четыре недели, рассказы его отчетливо отдавали былиной. Плахов слушал их зачарованно, Колокольников как бы вполуха, глядя куда-то в сторону, но все же слушал.
— Повезло вам робяты, повезло, ведь стоим тута все равно как на родной земле. Вон и ставок, и лужок, и капустка подле избы. А было дело у нас с персиянами, вывезли нас в место дикое, голое. Гора и пустыня и ничего акрамя. Да и пустыня не песок, а чистый камень. И жара, Матерь Божья, какая жарища! Жду, каково насчет вооружения будет. А насчет вооружения выдали нам рубахи длинные, кожаные, да палицы с каменьями в них вбитыми, и ножи, да только не железные.
— А какие? — Сверкая мощным потным лбом, спросил Плахов.
— А бронзовые. По условному времени не полагалось железа. Ну, луки. Да не луки, а слезы. Не клееные, а только гнутые. Из такого на сорок шагов, да и то, если умеючи, только кошку и пробьешь. Ну, как водится, думали-думали, кого против нас выставят.
— Вы же сказали, персиян. — Презрительно произнес Колокольников.
— Это уже потом стало известно. Заранее, чтоб никто не предпринял несвойственных ухищрений, не сообщается. Вон там слышишь, на биваке у самой воды напевают: "Скажи-ка дядя, ведь не даром…" Они там думают, что если мы справлены теперь, как против Наполеона биться, то Наполеона и получим. Только, опасаюсь, никакого француза нам не будет.
— А кто будет? — Плахов жадно вытер лоб.
Мышкин помрачнел и затянулся.
— Не дознались мы еще. Ночью вот выйдем, попробуем еще раз поглядеть. В том замысел нашей службы и польза нашей команды — узнать все заранее, тогда легче биться. Однако же, про персиян: сходили мы, разузнали, как они воюют, чем. Князь-батюшка, то есть наш командир, выслушал нас, и отдал команду — набрать побольше камней с арбуз размером, и погнал с ними в каменную степь. Там мы камни эти разбросали равномерно, и встали строем перед ними. Видим, а на горизонте уже пыль столбами — скачут! Да не верхами, а в колесничьем строю. Шибко скачут, с криками, с трубами, аж печенка переворачивается. Все ближе и ближе персияне. Наши, у кого нервишки послабже, плачут, на колени бухаются. И тут команда — отходить! Мы резко сдаем назад, а вся толпа этих ящиков на колесах с конями прямо с разгона на наши камешки!
