Я объяснил.
— Решили поплавать? Поглядеть, что за штука такая — море?
Я сказал, что так оно и есть, но еще я очень нуждаюсь в заработке.
— От денег еще никто и никогда не отказывался, хе-хе! Значит, вы учитесь?
— Да.
— Вы знаете, что в море выйти не просто? Необходимо выполнить всякие формальности. Как-то: требуется характеристика из вашего института, как для выезда за границу.
— Вот!
Я вынул из кармана характеристику, заверенную в Кировском районе города Москвы (ее прислали в комитет фельдсвязью вместе с остальными документами), развернул и положил перед ним на стол.
Он прочитал ее два раза, посмотрел зачем-то на бумагу с обратной стороны и сказал:
— Все в порядке. Печати есть, подписи есть. Все как следует. Но этого мало. У вас прописочка московская?
— Конечно.
— Я не могу дать вам работу в нашем городе. Вам нужно было оформляться по месту жительства.
Нет, он не зависел от Буша, как мне показалось вначале. Во всяком случае, он был далек от намерения выполнить его просьбу.
— Но в Москве нет Балтийского моря, Юрий Петрович, — возразил я.
— Все понимаю, товарищ Вараксин. Все. Но помочь не смогу. Не имею никаких прав.
— Как же так! — настаивал я. — Мне нужно устроиться на работу временно, я студент. Неужели ничего нельзя сделать?
— Выходит, что нельзя.
— У меня есть отношение! — «вспомнил» я. И вытащил из кармана письмо на бланке. — Я в комитет по рыбному хозяйству обращался. Там отнеслись ко мне сочувственно и вот написали: просят помочь.
— Союзный комитет? — спросил Суркин и взял письмо. — Мы в системе. Это наше начальство. Это другой разговор, что же вы сразу не сказали? Так, Радин подписал. Знаю, как же! Вы у него были?
— Да. Рассказал о своем студенческом житье-бытье. Он очень внимательный человек.
— Да, да! И отличный, прямо-таки отличный руководитель!
«Вот жучок!» — подумал я про Суркина.
Казалось бы, прямого отношения к нашему делу эта беседа не имела. Зато теперь у меня было представление о Суркине — недостаточное, чтобы делать выводы, но все-таки кое-что. Он вовсе не походил на Кентавра. Но и то, что Ищенко убит Кентавром, было пока теоремой, для доказательства которой не хватало исходных данных. «Но есть еще кастет», — подумал я.
— Совсем, совсем другое дело! — приговаривал Суркин, читая письмо. — Но, — тут он поднял палец, — все равно придется ждать. Будет проверяться ваша анкета, то да се, сами понимаете.
Это-то я знал хорошо, но спросил растерянно:
— Как же быть? Мне жить не на что! Я думал, все произойдет гораздо быстрее!
