— Бывает, — сказал я.
Мы сидели возле детской площадки. Совсем стемнело. Зажглись газовые фонари, дававшие какой-то ядовитый свет. От деревьев упали тени. Мальчуган лет шести возился в песочной куче. Напротив нас — в тени на скамейке белели только лица — устроилась парочка. Он обнимал ее, а она визгливо хохотала.
— Противная она, верно? — кивнула Быстрицкая.
— Зачем так зло? Вы же ее не знаете.
— А вы до-обренький! — протянула она. — Между прочим, вы на несчастливом месте поселились.
— В каком смысле?
«Интересная ассоциативная связь, — подумал я, — «добренький» и — Ищенко».
— Неужели соседи не рассказали?
— Нет.
— Человек, который жил на вашей койке, убит.
— То есть? — переспросил я с глупым выражением.
— Очень просто: у-бит, — повторила она. И мне показалось: с удовольствием.
— За что?
— Откуда я знаю! Только он подлый-подлый был, не зря его стукнули.
«Так», — отметил я. Об Ищенко отзывались по-разному, но такой крайней характеристики еще не давал никто, интересно, что это сделала именно Быстрицкая.
— Вы его хорошо знали?
— Нет.
— Я смотрю, вы любите красить людей в черный цвет. Женщину напротив обхаяли, того человека… Может, зря?
— Не зря, — упрямо сказала она.
— За что вы его так?
— Было за что.
— Он что, приставал к вам?
— Не хочу о нем!
— Ну и не надо. А убийцу-то поймали?
Она зябко повела плечами и, оглянувшись, ответила почему-то шепотом:
— Не поймали.
Я не предполагал узнать сегодня все. Пока надо было просто сориентироваться: я как бы находился в незнакомом лесу и искал тропинку, которая выведет меня к цели. Я кое-что знал об этой тропинке, но пока не мог увидеть ее. А еще я был похож на пеленгационную машину с вращающейся чуткой антенной — она ползет из улицы в улицу, крутится по городу, чтобы выделить среди множества других волну врага, засечь ее, поймать в перекрестие радиусов. Но скорей всего я просто был человеком, который должен знать истину, но не знает ее. И мне было беспокойно.
— Тебя как звать? — донеслось с противоположной скамейки. Даме, сидевшей там, наскучило хохотать, теперь она допрашивала мальчика, который по-прежнему копался в песке.
— Никак! — сердито ответил тот.
— Ха-ха, мальчик Никак!
«Вот и его пока зовут Никак», — подумал я про того, кто убил Ищенко.
— А по фамилии? — продолжала забавляться она.
— Дурак! — сказал в рифму упрямый мальчик.
Дама зашлась от смеха.
«А тот вовсе не дурак», — опять подумал я.
— Ты что в темноте сидишь? Иди домой! — сказала дама.
— Еще чего! — ответил мальчик.
