Он шел по узкой уличке между плетнями, держась поближе к краю; чтобы не увязнуть в жидкой грязи, цеплялся за колья, перепрыгивал с камня на камень, взбирался на пни. Но большей частью приходилось брести напрямик — тяжелый хурджин изрядно мешал ему. К тому же козленок никак не хотел примириться со своей участью, бился в хурджине; от этого Гвади было еще труднее сохранять равновесие.
Он вообще любил поговорить, поворчать. На этот же раз беспокойное поведение козленка располагало не только к воркотне, — он ругался и так неистово проклинал все и вся, что казалось, несдобровать Оркети — все село до последнего дома, до последней живой души вот-вот обратится в прах! Не щадил он при этом и своих родичей, как умерших, так и здравствующих.
Благополучно миновав проулок, он собирался уже свернуть к шоссе, как вдруг из-за высокого плетня, окружавшего крайнюю в проулке усадьбу, до него донесся женский голос:
— Что с тобой, Гвади? Чего это ты, сосед, едва проснувшись, проклятиями сыплешь?
Гвади сразу узнал этот голос. Обрадовался. Искаженное злобой лицо разгладилось, проступила улыбка, но только на мгновение…
Он вдруг сообразил, какие последствия может иметь для него эта встреча, и радость сменилась растерянностью и досадой. Мгновение спустя, объятый неодолимым страхом, он чуть было не кинулся наутек. Но куда бежать? Огляделся по сторонам. Либо вперед, либо назад — другого пути нет. Все прилегавшие к улице усадьбы обнесены высоченными плетнями… Воротиться домой? Обидно.
Он прислушался. Что делается там, во дворе? Заглянуть разве? Но взгляд его уперся в плотную вязь плетня. Потянулся вверх, — плетень слишком высок.
Со двора не доносилось ни звука.
Уж не почудилось ли?
Мелькнула надежда прошмыгнуть незамеченным… Надо идти вперед.
Соседка его, вдова Мариам, — одна из передовых колхозниц и лучшая ударница Оркети. Не шуточное дело повстречаться с Мариам колхознику, который в этот погожий осенний день, когда на селе так много работы, вздумал отправиться на базар торговать!
Особенно опасно это для Гвади — репутация его и без того основательно подмочена несчастными прогулами.
«Миновать бы только ворота, и я спасен!» — подумал он. В самом деле: в нескольких шагах от ворот улица сворачивала к шоссе, а там — поминай как звали! Почему не попытать счастья? Гвади двинулся вперед.
