— И откуда занесло сюда этого пролазу?
— Если бы ты меня пришиб, Зосиме, что сказал бы тогда моим детям, а? — благодушно спросил Гвади бригадира, скорчив при этом необычайно довольную мину.
— Мы бы позаботились о них лучше, чем ты… Как полагаешь? — ответил Зосиме и сердито накинулся на него: — Ты что тут делаешь?
— То же, что и все, чириме… Убил бы ты меня своим бревном, если бы я не увернулся так ловко…
При слове «бревно» Зосиме оглянулся и, убедившись, что бревно и без его помощи продолжает катиться под откос, крикнул Гвади, указывая дубинкой:
— Ступай, гони его к лугу, — и пошел обратно к лесосеке.
Гвади только этого и ждал. Он погнался за бревном, даже не вспомнив о селезенке. Но бревно неожиданно налетело на какое-то препятствие и остановилось посреди расчищенной делянки. Невдалеке от него пара быков волокла огромный ствол. Волам помогали колхозники. Когда Гвади пробегал мимо них, они приветствовали его дружным криком:
— Ну и дела! Какой дуб-то Гвади катит! Молодец!
Гвади решил щегольнуть. Очертя голову кинулся он к бревну и, навалившись всем телом, силился сдвинуть его с места. Однако вместо того, чтобы налечь на середину бревна, он уперся в один из концов. Конец подался, бревно покатилось наискось. Гвади не удержался, руки соскользнули, его отбросило в сторону. Перекувырнувшись несколько раз, Гвади грохнулся на землю и застонал.
Послышались смешки. Кто-то из крестьян громко захохотал. Волов остановили. На шум отозвались работавшие в другом конце лесосеки и тоже поспешили к месту происшествия. Вокруг поверженного Гвади собралось довольно много народу. И все смеялись и шутили, зараженные общим весельем.
Гвади с усилием повернул голову. Услышав смех и шутки, он приподнялся, опираясь на локоть, и лег на бок.
— Смейтесь, братья! — сказал он стоявшим вокруг колхозникам, и в голосе его послышались слезы. — Смейтесь! Бог наградил вас здоровьем и радостью — отчего вам не повеселиться? А я что? День и ночь сосут меня щенята, пятеро их, селезенка сушит мне кровь… Не могу больше… Сами видите, правду ли говорю… Смейтесь же, чириме!..
Смех внезапно оборвался. Нахмурились потные, испачканные землей лица.
Среди притихшей толпы появились Гера и Зосиме.
— Странный ты, право, человек! Разве просил я тебя убиваться над этим бревном! — с упреком сказал Зосиме, но в голосе его прозвучало сочувствие. Однако убедившись в том, что Гвади цел и невредим, обрадованный Зосиме заговорил обычным своим громоподобным голосом: — Эка, до чего ты слаб! Вставай, богатырь!
