— Я закончил все формальности по аресту.
— Как прошло?
— Прекрасно. Мы с ним немножко поболтали. Вы знаете, что я выяснил, патрон? В глубине души он доволен, что его выдали, пусть даже это сделала его собственная жена. Он, конечно, в этом не сознался, но я понял, что он был бы больше огорчен, если бы мы его выследили или схватили из-за его собственной оплошности.
Такой рассказ просто освежал после посещения семейства Ляшомов! Впрочем, Мегрэ ничуть не удивился. Он уже не раз замечал у таких людей, как Каноник, своеобразную профессиональную гордость.
— Конечно, нельзя сказать, что он восхищен тем, что его посадят в тюрьму, а выдавшая его жена будет пока блаженствовать с другим. Но он не возмущается, не угрожает, не собирается ей мстить после выхода из кутузки.
Мегрэ дал Люка поручение:
— Позвонишь в Корбэй. Попросишь дежурного поехать на мукомолку посмотреть, не прибыла ли баржа «Нотр-Дам». Если ее там еще нет, значит она на последнем шлюзе. Сегодня ночью эта баржа стояла на якоре в порту Иври, прямо против дома Ляшомов. На борту был небольшой семейный праздник, который затянулся допоздна. Возможно, они заметили свет в окнах или входящих в дом людей. На празднике были и другие речники. Я хотел бы знать их имена, названия их барж, место, где их можно найти. Ты все понял?
— Да, патрон.
— Пока все, старина.
Вернулся Жанвье.
— А мне что делать?
Наступил самый неприятный момент следствия, когда еще не знаешь сам, в каком направлении вести поиски.
— Позвони доктору Полю, он, наверное, уже закончил вскрытие. Возможно, он даст тебе дополнительные сведения до отправки акта, а потом зайди в лабораторию, узнай, может быть, они что-нибудь нашли.
Мегрэ остался наедине со своими трубками и, выбрав одну, самую старую, медленно набивая ее, смотрел на струйки дождя, бегущие по оконному стеклу.
— Триста миллионов! — бормотал он, мысленно представляя запущенный дом на набережной де-ля-Гар: железную печку в гостиной, старинную, некогда прекрасную мебель, обитую разномастной тканью, холодный, как лед, радиатор парового отопления, огромный зал на первом этаже, библиотеку, бильярдную, пустота которых казалась населенной призраками.
Он восстанавливал в памяти слегка, асимметричное лицо Армана Ляшома, который, по всей очевидности, был слабым человеком, возможно трусом, и прожил всю жизнь в тени старшего брата.
— Кто из вас сейчас свободен? — спросил Мегрэ, стоя на пороге комнаты инспекторов.
Торранс вскочил первый, как школьник, вызванный к доске.
