Рейна выпрямилась во весь свой внушительный рост.
— Слушай меня, Вульф Безжалостный. Только прикоснись ко мне еще раз, и кинжал пронзит твое сердце, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Я не раздаю пустых угроз. У моего прежнего господина хватило ума поверить мне, и ради твоего же блага, надеюсь, тебе ума тоже хватит.
Вульф откинул голову и рассмеялся.
— Как можешь ты, обычная женщина, угрожать мне, викингу? Меня ведь не просто так прозвали Вульфом Безжалостным.
— Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было.
Она размахнулась, явно собираясь ударить его.
Он схватил ее за кулак и притянул к себе. Очарование ее женственности и ее нежное тело заставили его член окаменеть. Он тут же отпустил ее и сделал шаг назад.
— Никогда больше не поднимай на меня руку, — предупредил он. — Даже если твоя семья и не причастна к гибели моей жены, в этом виновны твои соплеменники, — он презрительно посмотрел на нее. — Я бы взял тебя к себе в постель, если бы захотел, но ты меня не возбуждаешь.
Вульф нагло лгал. У него уже давно не было женщины, и улечься в постель с Рейной вряд ли оказалось бы чересчур трудным делом. Хагар бесчисленное множество раз уговаривал его купить себе наложницу и даже советовал спать с Умой, молодой и привлекательной девушкой. Но хотя Вульф и подумывал об этом, совету Хагара он пока что не последовал.
Вульф с трудом мог вспомнить события, последовавшие за набегом на хутор Рейны, поскольку он тогда обезумел от горя, но одно знал наверняка: он не насиловал Рейну. Это совершил Раннульф, брат Ольги. Впрочем, Вульф имел все основания полагать, что совокупление с Рейной вряд ли оказалось бы для него проблематичным, несмотря на то, что она была его врагом.
Рейна вздохнула с облегчением, когда Ума отвела ее в альков, отгороженный занавеской, чтобы она могла надеть рубаху из грубой шерсти. Она молилась о том, чтобы ее слова лишили викинга-берсеркера желания взять ее к себе в постель.
Вспоминая тот ужасный день, когда Вульф унес ее из дома, она мгновенно вспомнила и его светлые волосы, и тщательно выбритый подбородок, и железный шлем. Он лишил ее девственности, продал, а затем забыл напрочь. Она никогда его не простит.
Рейна сняла серебряный пояс и приготовилась накинуть шерстяную одежду поверх шелковой сорочки.
— Сначала сними сорочку, — приказала ей Ума.
— Грубая шерсть поранит мою кожу.
— Ты рабыня, и только господин может даровать тебе милости. А он, похоже, не склонен это делать. Отдай сорочку!
