* * *
Ночь почти прошла. Скоро придет утренняя смена.
Мири зевает и тянется к расписанию — проверить, кто их меняет. Ага, Иланит и Нили. Иланит — это хорошо. А Нили молоденькая слишком.
— Я ее прошу вчера, — говорит Мири, продолжая изучать расписание, — подойди к этой парочке, Розе с Менаше, дай Розе попить, жарко. Так она меня спрашивает, представляешь: а разве Роза относится к нашему отделению? Она же вроде к ортопедии приписана, может, там и попьет?
Седая Полина, напарница Мири, качает головой.
— Бедная Роза, — говорит она. — Так и сидит с ним целыми днями, а?
— Сидит, — кивает Мири. — Спускается с утра на лифте из своего отделения и сидит. Разговаривает.
— Да, поговорить она мастер, — Полина ладонью массирует себе виски и трет глаза, — будто не видит, что он не понимает ничего.
Мири собирает в сумку мобильный телефон, зеркальце и губную номаду.
— А кто знает, понимает, не понимает? Он же не говорит. Кто его разберет.
— Когда я еще работала в России, — говорит Полина, не отрывая ладони от лица, — у нас была одна старая врач. Так она по выражению глаз полностью парализованного человека могла понять, что он чувствует.
— Я со своим сыном так могу. — Мири достает из сумки расческу и причесывается перед небольшим зеркалом, висящим на стене. — Он спит, а я из соседней комнаты знаю, что у него заболело что-нибудь. Ладно, полседьмого. Пойдем меняться. Пора.
* * *
Солнечный коридор еще пустой. Это «шахматный коридор»: пол в нем выложен черно-белой плиткой. По коридору туда-сюда, перешагивая длинными ногами через три-четыре клетки, ходит и кашляет Исайя.
— Реб Шае! — Из-за угла коридора появляется тощий Меир. — Молиться пойдешь?
— Нет, — не оборачиваясь, отвечает Исайя, продолжая измерять шагами коридор.
— Реб Шае, нехорошо! — укоряет Меир, осторожно переступая по клеткам. — Десятый нужен, миньяна нет.
— Доктора попросите.
— Доктор в вечернюю смену. С утра сегодня бабы.
Исайя закашливается, Меир пережидает. Как только наступает тишина, вступает снова:
— Реб Шае, пойдем молиться. Тебе же хорошо будет потом, доброе дело сделаешь — и себе, и нам. День без молитвы — что это за день? То ли жил, то ли нет. Мы ведь не дикие звери, без молитвы жить.
— Не витийствуй попусту, — надменно говорит Исайя. — Я занят.
Меир бросает быстрый взгляд в сторону лестницы.
— А я тебе скажу кое-что, — он понижает голос. — Ты пообещаешь пойти со мной молиться, а я тебе скажу кое-что.
— Что? — останавливается Исайя. — Ты ее видел, да? Ты видел Шейлу?
