— Добрый вечер, граф Драгос, — я слегка склонил голову.
— Добрый вечер, сэр, прошу прощения, не знаю вашего имени, — легко отозвался тот, ничуть не чванливо, скорее, с легкой и необидной иронией.
— Александр, сэр. Меня зовут Александр.
— Было бы любопытно узнать, кто вы, — слегка склонив голову набок и прищурившись в полуулыбке, сказал граф. За этой фразой скрывалось какое-то странное любопытство, как будто даже большее, чем можно было бы проявить к обычному человеку.
Так и подмывало ответить что-нибудь вроде: «заплечных дел мастер», но тут вмешалась Марта.
— Он мне говорил, что он самый, вашу мать, известный парень после короля, но я ему не особо поверила. Вы только посмотрите, какой он подозрительный, сразу видно, что он что-то скрывает.
И тут граф Драгос от всей души расхохотался совсем простым, действительно ненапряженным смехом. Так обычно смеются дети, которые еще не знали ни бед, ни тяжести; легко и беззаботно. Люди с такой легкостью в груди могут не спать десять дней, или, скажем, бежать много миль просто так, от нечего делать, просто ради скорости ветра в ушах; или от скуки переодеться кем-то другим, продать дом и уехать в другую страну. Такие люди — они обычно вызвали у меня презрение, но если этот человек является графом, то все-таки, вероятно, достоин уважения… Впрочем, титул — пустой звук, моё уважение следует заработать чем-то более значимым.
— Чудесно. И что же вы, господин Александр, скрываете от нас?
— Ну разве что что-нибудь ужасно важное, но этого-то я вам и не расскажу, как вы можете догадаться, — недовольно отозвался я. Недовольство было отчасти вызвано тем, что у меня сильно заболела спина и левое колено.
— А зря, — улыбнулся граф. — Впрочем, вы правы; не следует делиться ценной информацией бесплатно! Очень предусмотрительно с вашей стороны. Итак, вы меня заинтересовали! Садитесь.
И он кивнул на соседнее кресло.
— Можете пить моё вино, между прочим, чертовски дорогое, из Франции, а также можете командовать Мартой и называть меня просто Драго.
И граф улыбнулся почти победно, как будто отпустил ужасно смешную шутку, которая, к тому же, принесла ему много денег.
Так мы стали друзьями, точнее, так было положено этому начало.
Мы играли в карты, в загадки и даже в шахматы (я всегда выигрывал), затем от скуки я стал просматривать его бумаги. К слову сказать, руководил он своим графством отменно, разве что периодически допускал глупейшие арифметические ошибки себе же в ущерб, а мальчик, который заведовал его бухгалтерией, ничуть не собирался это исправлять, видимо, в надежде прикарманить определенные суммы; я строго отчитывал нечестного юношу, докладывал на него графу, граф же рассеянно отзывался: «Да, да; все люди с именем Матиаш какие-то странные», после чего продолжал дальше читать какую-нибудь совершенно убийственно глупую книгу про любовь и финансовые махинации. Меня поражало и привлекало то, что в нем сочетались совершенно несочетаемые качества: безответственность и деловая хватка, властность и детская растерянность, ничуть не наигранная, которую он изредка позволял проявить при мне; беззаботная наивность и глубокая, неизбывная боль при упоминании о погибшей сестре.
