«Вместо меня теперь поплывет», – мелькнуло в голове, и только тут Игнач осознал, что до сих пор продолжает сжимать зубами эту дурацкую дудку с оперением…
– Тьфу!!!
* * *
Это нехитрое действие почему-то произвело неизгладимое впечатление на третьего ордынца, продолжавшего бороться с конем.
Только что, в течение считанных мгновений, он потерял разом обоих своих товарищей, кумиров, на правах старших учивших его, заботившихся о нем, защищавших его от несправедливых нападок не только десятника, но и сотника! Как жить теперь в их отсутствие?
Рядом с ним сползал с седла Алихан – лучший рассказчик и акын их тумена: стрела попала ему в источник неповторимого красноречия, сладкозвучных песен, славословий и молитв.
О-о, Алихан как никто умел по-настоящему молиться, то есть выстраивать слова в приятной для Бога последовательности!
Его сразу убила стрела, сразу! Алихан не сумел остаться живым и выплюнуть стрелу, осквернившую уста, славословившие самого кагана Бату и лучезарного Берке, брата его!
Этот русский – проклят пусть будет, великий колдун, царь зла!
Он повернул коня к берегу, ударил по бокам пятками и понесся прочь от этого страшного места…
* * *
– Здорово, Петровна!
– До чего ж ты меня напугал-то, Игнач! Ведь так увидишь, может сердце-то и оборваться.
– Согласен. Вон, у двоих оборвалось. Свистни мужикам, коней пусть приберут.
– Тебе что, не нужны?
– Да ты же знаешь, я ж охотник. Конь мне обуза.
– Эк, тебя трясет-то! Пойдем к нам, обогреешься.
– Спасибо, я – к себе.
– Откуда плыл-то? Оттуда, небось?
– Ну. В леса уходите, вот что скажу. Сила сюда – несметная. Все стопчут.
– Уйти. Да как уйдешь-то? Хозяйство.
– Ну, стало быть, и умрешь с ним. Весь тебе сказ. Вишь, они уже рыщут? Разведчиков высылают вперед. По трое, пятеро. Тебе б за стенами сидеть, на речку не соваться. Сейчас, ты ж видишь, всюду гибель. По грехам по нашим.
– Ой, а у нас как раз девки в лес к озеру пошли!
– Зачем?
– А у нас такое поверье есть: в мае, как луна умрет, девкам – в лес. Всю ночь соловьев слушать, а утром искупаться. Тогда замуж скоро выйдешь и счастье на всю жизнь.
– Жизнь-то, гляди, короткая у них может выйти… К Кокошину озеру, говоришь? Это в моих угодьях.
– Верно, Игнач. Там места-то глухие. Ельник. Селений нет. Татарину там даже коня не накормить, только шишками.
– Только он-то, татарин, откуда он знает, что селений там нет, а места глухие. Он рыскает. Куда идти, ищет.
– Что ж делать-то?!
– Надеяться, Петровна, – пожал плечами Игнач. – Верить в лучшее. Больше нечего.
