После того как ты примешь яд, я попрошу Мардж проводить в твою комнату и позаботиться о тебе. Я дам ей дневную дозу противоядия против «Пыльцы бабочки».
Я посмотрела на пар, поднимавшийся над чашкой, потом взяла ее в руки и почувствовала, как ее тепло проникает в мои заледеневшие пальцы. Когда в комнату вошла Мардж, мне показалось, что это палач поднялся на помост. Я даже не знала, сесть мне теперь или лечь. Окинув комнату невидящим взглядом, я почувствовала, как у меня трясутся руки и ослабевает дыхание.
Я подняла чашку в шутливом приветствии и осушила ее до дна.
— Кислые яблоки, — промолвила я.
Валекс кивнул. Едва успела поставить чашку на стол, как все стало расплываться у меня перед глазами. Мардж качнулась в мою сторону, и из глазниц у нее выросли цветы. Через мгновение ее голова уменьшилась до размеров змеиной, а тело заполнило собой всю комнату.
Потом я ощутила какое-то движение. Из серых стен выросли руки и ноги, которые тянулись ко мне, намереваясь задействовать меня в своей борьбе с полом. Серые призраки вздымались вокруг. Они изгибались и хихикали, олицетворяя собой свободу от всяческих приличий. Я пыталась оттолкнуть от себя эту новую Мардж, но она обвивала меня со всех сторон, одновременно вползая в уши и дубася по голове.
— Убийца, — шипела она. — Хитрая сука. Это ты перерезала ему горло, пока он спал. Убить спящего нетрудно. Небось с удовольствием смотрела, как его кровь пропитывает простыни? Ты — трусливая предательница!
Я попыталась вцепиться в отвратительный голос, чтобы заставить его замолчать, но он превратился в двух игрушечных солдатиков, которые сковали меня по рукам и ногам.
— Она умрет от яда. А если выживет, то можете забрать ее, — промолвила Мардж, обращаясь к ним.
Меня швырнули в черную яму, и я погрузилась во тьму.
Когда сознание вернулось, в нос ударил резкий запах рвоты и испражнений, который неоспоримо свидетельствовал о том, что я нахожусь в темнице. Я села, недоумевая, каким образом снова очутилась в своей старой камере, и тут на меня опять накатил приступ тошноты. Я на ощупь принялась искать парашу, но наткнулась лишь на металлическую ножку кровати и вцепилась в нее, так как к горлу снова подступили спазмы. Когда они утихли, я откинулась к стене, испытывая облегчение от того, что по-прежнему нахожусь в своей комнате, а не в темнице. Кровати были слишком большой роскошью для подземных казематов.
Собравшись с силами, я поднялась на дрожащие ноги, нашла светильник и зажгла его. Лицо стягивала ссохшаяся корка. Штаны и рубашка были мокрыми, и от них разило мочой. На полу стояла лужа.
