- Слава тебе господи, дрова есть, - сказал он Павлу.
Отец с сыном стояли в обшитых старой ветошью сапогах среди широкого двора. По деревянной лестнице спустился бородач в белом фартуке, махнул рукой:
- Не нужно, уже наняли...
- Почем? - спрашивает Захар.
- По рублю за сажень.
- Мы бы покололи дешевле, - упрашивает Захар, - мы бы по восемьдесят копеек взялись.
Не по душе Павлу отцовские слова, да сказанного не вернешь.
А тут подоспели старые дроворубы - вернулись с базара. Услышав эти слова, они, обозленные, подкрались сзади, взяли Захара за грудки и начали трясти: "Мы тебе порубим, поколем!.. Вырываешь у нас работу! Иди, найди себе!.." Совсем затолкали, задергали, затуркали отца. Павло хотел вступиться за батька, защитить его своим дюжим кулаком, да так и не посмел поднять руку на седобородых людей. Услышав крики, выбежал приказчик и рознял дроворубов. Понурые, осрамленные, вновь побрели по улице Захар с сыном. Отец не смотрел на сына, гнетущее чувство давило его.
Долго им еще не везло, долго еще слонялись они со двора во двор. Только дразнили собак, теряли время, голодные и раздраженные.
Против Дворянского собрания, за железной оградой, стояло в глубине двора длинное каменное двухэтажное здание.
- Тут учатся панские девчата, - пояснил батько.
На просторном, как выгон, дворе дворник сметал снег с каменных дорожек, проложенных между ровными рядами сирени. Отец толкнул локтем сына - поступай, мол, как я. Бывалый человек, знает, что делать: подбежал к дворнику, взял лопату, стал отбрасывать снег. Павло подметал вслед метлой.
- Тимофей Иванович, - попросил Захар дворника, - мы тебе поможем снег отгрести, купим полкварты, только возьми нас колоть дрова, никому не отдавай.
Дворнику надо было еще подумать, взвесить, но Захар так смотрел на него, так упрашивал, что тот согласился. Расчистив каменные дорожки, взялись они за пилу. Пахучие дубовые опилки посыпались на снег. Много времени пробегали без толку, зато как дорвались до дуба - не разгибали спин. Кружилась голова - то ли от запаха дуба, то ли с голода, - они гнали надоедливые мысли о еде. Радовал большой штабель кругляков: работы станет на неделю. Везет же людям на земле! Острая на славу пила быстро въедалась в твердое дерево, от бревен то и дело отпадали колоды. А когда напилили, Захар с удовольствием сел на бревно, вытянул натруженные в коленях ноги, скрутил цигарку и почувствовал себя весьма привольно. Тем временем Павло с топором словно падал на колоды, они распадались на поленья, разлетались на щепы.
