— Что гадать, Андрей. Лети на У-2 в Ленинград — хоть узнаешь, уехали или нет.
— Я Лучникова захвачу.
— Добро.
И вот под крыльями Ленинград, над которым много лет назад воспитанник 105-й бригады Вася Лучников "зайцем" совершил с Андреем Яковлевичем Ефремовым первый в жизни полет. Город выглядел непривычно. Только ориентируясь по мостам через Неву, Ефремов нашел Петропавловскую крепость и Адмиралтейство — их сверкающие шпили закрыла серая, как пасмурное небо, парусина. Сели на городском Комендантском аэродроме, зажатом со всех сторон домами.
Семья Андрея жила на Васильевском острове. С бьющимся сердцем подходил он к дому. Что это? Ефремов остановился. Дом зиял глазницами выбитых окон. На улице — груда кирпича и щебня.
Прохожий объяснил: прямое попадание бомбы. Жертвы? Да, погибло много женщин и детей. Точно об этом можно узнать в домоуправлении.
— Фаина Васильевна Ефремова? — переспросила дежурная. — Посмотрим.
Перелистала домовую книгу.
— Нет, о ней ничего не известно.
Ефремов пошел в Адмиралтейство, где размещался штаб ВВС КБФ. Но и там никто ничего не знал. Тогда по оперативному телефону комэск вызвал полк.
Преображенский пообещал тут же связаться с военным комендантом.
Из комендатуры ответили:
— Сын Ефремова в Ленинграде, в больнице Эрисмана.
…Когда Ефремов вошел в палату, Толик сразу увидел отца, рванулся к нему, но тотчас упал навзничь и заплакал.
— Что с тобой, сынок? Сын молчал.
— Нога, — сказал врач.
— Что нога? — Андрей Яковлевич, не помня себя, сдернул простыню и сразу опустил ее: правой ноги чуть ниже колена не было.
— Как же это, сыночек?
— Фашисты, папа.
Андрей Яковлевич обнимал и целовал сына, повторяя:
— Ничего, ничего, Тавик. Мы отомстим им, будь уверен. — Немного успокоившись, спросил:
— А где мама, Римма, Алла?
— Их эвакуировали, — объяснил врач. — Сына. мы не могли отдать вашей жене, он слишком слаб…
Когда летели обратно в полк, Василий как мог успокаивал командира.
— Что с сыном? — спросил Евгений Николаевич, едва Ефремов вернулся.
— Худо. Крови много потерял.
— Не пытался забрать?
— Даже Фаине не отдали. Главный врач заявил, что и думать об этом нечего.
— А мы подумаем.
Как только мальчишка немного поправился, Преображенский забрал его в полк.
Толя стал своим в полку, провожал экипажи в полет. В свободные минуты Преображенский учил мальчика играть на баяне. Кто знает, может быть, сегодняшний музыкант Анатолий Ефремов начался именно в голодное время ленинградской блокады, когда у командира полка получал первые уроки игры на баяне…
