Оставалось каких-нибудь тридцать минут до Берлина. Высота, на которой шли бомбардировщики, достигла 7 тысяч метров. Вторая, черная, линия рядом с красной линией маршрута, намеченного на Кагуле, приближалась к концу…
Преображенский взглянул на землю и чуть не вскрикнул. Уж не галлюцинация ли? Такое случается ночью от сильного нервного перенапряжения: самолет летит правильно, приборы подтверждают это, а летчику кажется, что машина движется в перевернутом состоянии, колесами вверх.
Евгению Николаевичу ничего такого не почудилось, его поразило другое: впереди был виден огромный город. Окна домов не светились, но на улицах и площадях горел свет, четко выделялись квадраты и линии электрических фонарей. Берлин был как на ладони…
На командном пункте круглые морские часы мерно отсчитывали секунды. Оганезов смотрел на карту, на часы, курил и мысленно повторял: "Уже скоро! Уже скоро!"
Подошел к радисту Федору Рослякову:
— Найди Берлин!
Жаворонков, нервно ходивший по комнате, одобрительно кивнул.
Нить настройки побежала по шкале. Удрученный голос на английском сообщал, что противник подверг бомбардировке Лондон…
— Не то, не то, это Англия. Крути скорее… Марши. Громкие. Уверенные. И гимн-"Германия, Германия превыше всего".
И вдруг из репродуктора — сирена.
— Это там, в Берлине! — воскликнул радист, поднимаясь.
— Значит, наши, — голос комиссара дрогнул. — Это наши, конечно, наши.
А там, в столице гитлеровской Германии, где только что звучали бравурные марши, надрывался диктор:
— Воздушная тревога, воздушная тревога!
И смолкло все, как обрезало…
Бомбардировщики Первого минно-торпедного полка один за другим приближались к заданным целям. Вот она, минута возмездия. Самолеты с красными звездами на крыльях — над фашистской столицей.
Упругая струя воздуха с шумом врывается в фюзеляж. Это открылись бомболюки. Сбрасыватель освобожден от предохранителя.
На приборной доске пилотской кабины попеременно вспыхивают лампочки зеленая и красная, и Преображенский уточняет курс.
По водным ориентирам и крупным площадным объектам можно представить, где находятся важные цели — бензохранилища, сортировочная, где скрестились десятки железнодорожных путей, Штеттинский вокзал, откуда отправляются эшелоны с живой силой, танками, орудиями…
Штурман слился с прицелом. Вспыхнула белая лампочка, и он отрывисто выкрикнул:
— Боевой! Так держать!
Кнопка электрического сбрасывателя, всегда такая податливая, не хочет, кажется, сдвинуться с места. Но это только кажется: сбрасыватель сработал, и самолет вздрагивает, освобождаясь от бомбового груза.
