Гвинет, несомненно, была самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. У нее был прелестный, в виде сердечка, овал лица, бледная прозрачная кожа, голубые, как небо, глаза и великолепные светлые волосы.
Она была такой же ослепительной, как Елена из Трои, и ее взгляд мог бы покорить целые народы. Она понимала, что красива, и умело пользовалась своей красотой.
– Ты предлагаешь мне себя, чтобы спасти свою сестру? – спросил он со спокойствием, которого вовсе не чувствовал.
– Да, милорд. – Блондинка, казалось, была готова распластаться на полу.
– Понимаю.
Он выдаст ее замуж за человека, который будет равнодушен к ее красоте, но который разбирается в женской психологии. Джеймс повернулся к своей рыжеволосой жене, которая пыталась поднять сестру.
Словно почувствовав, что настал момент свести счеты, его жена отпустила сестру, выпрямилась и гордо подняла голову, будто королева.
Он погладил рукоятку кинжала, заткнутого за пояс, чтобы потянуть время и увидеть, как она начнет беспокоиться. Вчера она на минуту проявила слабость и попросила, чтобы он ее обезглавил. Ее нетерпеливость может стать более действенным оружием против нее, чем топор. Его официальная миссия должна была быть очень простой: навести порядок во всей округе, женившись на дочери Лекроу, взять под контроль порт и прижать мятежников, которые сделали короля всеобщим посмешищем, продавая подпольные картинки эротического содержания для того, чтобы на вырученные деньги пополнить свои запасы оружия.
Вместо всего этого ему устроили, засаду. Потом пырнули кинжалом. И вдобавок ко всему обманули, подсунув вместо красавицы уродину.
Протянув руку, он провел большим пальцем по шраму на лице жены и почувствовал– не без удовольствия, – как она вздрогнула, несмотря на воинственную позу. У нее была обычная внешность, а его уверяли, что она красавица, английская роза, красота которой заставляла мужчин плакать. Ему следовало бы знать, что шрам не позволил бы ей выйти замуж за титулованного мужчину. Высший свет редко закрывал глаза на шрамы и другие возможные недостатки внешности.
Разочарование захлестывало его, словно бурный поток, прорвавший дамбу. Как это он не заподозрил, что женился не на той сестре? Он вел себя как дурак, поэтому они и обошлись с ним как с дураком. Однако он был поражен смелостью Бренны, ее готовностью заслонить собственным телом свою сестру и оказаться лицом к лицу с ним, как она это делает сейчас. А когда он смотрел в ее сверкающие гневом глаза, он как-то упустил из виду противоречие между ее шрамом и слухах о ее красоте.
